Бабушка и вправду наградила Нину острым, словно кухонный тесак, взглядом, отчего челюсти у Нины мгновенно замерли и перестали жевать, – но сказала только одно:
– У Нины хватило разумения не ходить в чужие дома, вот и прекрасно. Но потом этот мистер Линн снова повел тебя в дом, верно? Зачем? Он ведь к этому времени, наверное, разобрался, что ты там чужая.
Похоже, бабушка прочитала это все у Полли в голове.
– Да. То есть нет. Я ему рассказала, – ответила Полли.
Конечно, она понимала: идти в дом во второй раз было как-то неправильно, даже если бы она не совершила еще более тяжкого преступления – не переставила картины. Она вспомнила страшные глаза Лаурели и то, как старался мистер Линн не выдать ей, кто такая Полли. А теперь, оказывается, и сама Полли не может быть до конца честной.
– Он попросил меня выбрать картины, – сказала она. – А одну он мне подарил.
– Давай посмотрим, – сказала бабушка. Полли взяла картину обеими руками и подняла. Она была уверена: вот сейчас бабушка заставит ее вернуть картину в Хансдон-хаус.
– У меня еще никогда не было своей картины, – прошептала Полли.
Трюфля, кошка душевная и понимающая, сразу же поняла, как Полли волнуется, подошла и в утешение потерлась о ее ноги.
– Гм, – протянула бабушка, разглядывая огонь, дым и стебель болиголова. – Что ж, сразу видно, это не работа старых мастеров. Скажи-ка, мистер Линн сам тебе ее подарил? Ты ее не выклянчила? Точно?
– Да, – закивала Полли. Это ведь была правда. – Вместо медали за спасение жизни.
– Хорошо, – рассудила бабушка, к великому облегчению Полли. – Раз так, бери себе. И вообще платье долой и ложку в руки – скоро чай пить пора, а ты еще не обедала!
Когда Полли наконец села за стол, Нина уже приканчивала сладкое; пришла Трюфля и с выжидательным видом устроилась между ними. Свое имя Трюфля получила за фанатичную любовь к шоколадным конфетам, а именно их бабушка и подала Нине после обеда. Впрочем, картофельная запеканка с мясом Трюфле тоже нравилась.
– Похороны были очень аристократические, – оправдывалась Полли, принимаясь за запеканку. – Правда, ужасно скучные.
– Аристократические?! – воскликнула бабушка и прогнала Трюфлю со стола.
– И мистер Линн мне нравится, – упрямо продолжала Полли.
– Ладно, по-моему, он человек безобидный, – неохотно согласилась бабушка. – Но в этот особняк ты больше не ходи, Полли. Настоящий аристократ ни за что не ляжет в могилу на Хеллоуин!
– Ну, дату заранее не назначишь, – рассудительно сказала Нина.
Бабушка фыркнула.
Вечером бабушка с Ниной помогли Полли прикрутить к стене крючок и повесили картину у Полли над кроватью, чтобы можно было смотреть на нее перед сном. С тех пор картина там и висела. Полли помнила, как смотрела на нее, пока Нина шумно требовала подробного отчета о ее приключениях. Полли не хотела ничего рассказывать Нине. Это было ее личное дело. Кроме того, она была занята – соображала, что это за фигуры в дыму: действительно четыре бегущих человека или просто похожие на людей кусты в живой изгороди. Полли отбилась от Нины вялыми ответами и заснула. Ей снился китайский конь с одной из картин мистера Линна – он пролез в ее фотографию и гарцевал за стеной огня и дыма.
3
На миг, мой Том, с коня сойди
И головой ко мне склонись.
Есть три дороги впереди.
Ты их запомнить поклянись.
Когда Полли собиралась домой, она забыла картину у бабушки. Бабушка ей не напомнила. Размышляя об этом девять лет спустя, Полли подумала: конечно, бабушке не нравилось, что мистер Линн подарил ей картину, но дело все-таки не в этом. Скорее всего, бабушка, как и сама Полли, понимала: дома у Полли «Болиголову в огне» не место.
Дома были яркие обои в цветочек и такие же занавески. Задергиваешь занавески перед сном, и кажется, будто задвигаешь окна стенами.
А когда Полли наконец вспомнила про картину – уже поздно ночью, – то открыла рот и хотела заплакать. Но передумала. У мамы опять началась хандра – она стала молчаливая и напряженная и взрывалась от любого пустяка. Полли это понимала, хотя рядом не было папы и некому было предостеречь ее: «Тихо, а то Айви опять рассердится!» Мама сказала, папа ушел в рейс. Поэтому Полли закрыла рот и не стала закатывать сцену из-за забытой картины.
Началась школа. Кругом только и говорили, что о кострах и фейерверках, – все, кроме Нины, которая считала себя обязанной выделяться из толпы. Нина целыми днями твердила – мол, ее преследуют таинственные незнакомцы. Никто не понимал, верить ей или нет, а Полли – особенно.