— Голова болит, — пожаловался Людвиг.
Ещё бы, столько били. Говорить ему или нет? Эйнар не мог решить. Не хочется оставлять парня Жабе. Да и если дойдёт до драки, помощь будет кстати. Но как бы рыцарь всё не испортил.
Пленных загоняли в пещеру. Губерт их пересчитывал.
— Этот холм называют Врата Вечного. Отец рассказывал, что именно тут Спаситель заточил неумирающего врага под землю. Старики говорят, что если прислушаться, то можно услышать его шёпот.
Он захохотал, но его рыцари помрачнели.
Глава 2.4
Люди Губерта развели костёр внутри, недалеко от входа. Здесь начинается один из тоннелей к Вратам, пусть и не самый удобный. Вот только возле него сидит толстый разбойник, которого тяжело сдвинуть, да и обидно будет, если Эйнар застрянет и его вытащат за ноги. Надо ждать, есть ещё три прохода.
Бандиты разложили вокруг костра несколько брёвен и больших камней. Сидения укрыли попонами и одеялами, кроме одного бревна, самого сучковатого. Не иначе как для дорогих гостей.
— Милорд Людвиг, выглядите замечательно, — протянул Губерт. — Конечно, синяки не шрамы и не так красят мужчину, но ещё успеете обзавестись парочкой. Теперь, когда ваша знаменитая непобедимая конница проиграла, многие соседи захотят кусочек Эндлерейна.
Людвиг не ответил.
— Ну ничего, навоюете себе славу, а если что, то уже научились сбегать.
Жаба оглядел людей, ожидая подхалимских смешков.
— Позвольте представить, — он тронул за плечо стоявшего рядом подростка. — Мой сын, Джереон.
Паренёк пожал им руки. Высокий стройный юнец на толстого коротконогого отца походил мало.
— Джереон обучается фехтованию и очень успешно. Я буду признателен, если покажите ему пару приёмов. В Ривердасте говорили, что вы учились у мастера Рейма?
— Да, это так.
— Правда? — удивился сын Губерта. — У самого мастера Рейма? Я слышал…
— Хватит мямлить! — прикрикнул Губерт, хотя Джереон говорил отчётливо, только тихо. Паренёк тут же опустил глаза. — И на людей смотри, когда говоришь! Скажу одну вещь. На самом деле всё это фехтование ерунда. В бою эти трюки помогают мало. Вот что с того, что милорд Людвиг учился у великого мастера и побеждал на турнирах, а потом оказался среди дезертиров? Помогли ему эти приёмчики? На войне надо рубить быстро и насмерть, а не танцевать вокруг противника, как девка.
Жаба сделал пару солидных глотков из кубка. Похоже, скоро он станет ещё красноречивее.
— А это мои люди. Капитан Харберг.
Капитан, который носил на поясе топор Эйнара с таким видом, будто это его собственный, энергично потряс руку Людвига. Даже в слабом свете костра заметно, как парень сжал губы от боли в плече, а капитан довольно ухмыльнулся.
— Что такое, милорд Людвиг? — Губерт дёрнул горлом, будто собирался квакнуть. — Вам неприятно касаться человека, который ниже вас по происхождению?
— Что вы, мы негордые, — Эйнар вылез вперёд и так сжал кисть капитану, что у того хрустнули пальцы. А нечего было забирать топор. И издеваться над другими.
— А это Удо, мы зовём его сэр Говорун, — Жаба показал на здоровяка в пластинчатом доспехе.
Сэр Говорун намёк понял и руку Людвигу пожал намного аккуратнее. Эйнар присмотрелся к остальным так называемым рыцарям. По сравнению с ними он выглядит ещё прилично. По крайней мере, в его присутствии у людей редко возникало желание проверить кошелёк. Главное — сидеть к ним целой стороной лица.
Как и ожидалось, самое неудобное бревно досталось им. На лучшее место сели Губерт и его сын, затем расселились капитан и остальные бандиты, и только потом Эйнар и Людвиг. Должно быть, это очередное оскорбление, но островитянин не подал вида.
Рыцари налегали на вино из бурдюков. Кто-то жарил на углях мясо из подстреленной дичи, жир капал вниз и шипел. Перед глазами встала утренняя картина с казнённым человеком. Эйнара замутило, Людвиг тяжело сглотнул. Остальные разбойники, которые рыцарями не звались, караулили входы или охраняли пленников, загнанных в самый дальний тёмный зал. Лишь бы на ночь не отправится к ним, в том месте нет прохода.
Жаба получил самый большой ломоть мяса и тут же приступил к трапезе, пачкая жиром подбородок и щёки. Следующую порцию поднесли сыну Губерта, далее капитану и остальным бандитам, и только потом Эйнару подали кость, пережаренную почти до чёрной сажи. Есть расхотелось совсем.