- Зачем? - поинтересовались у Гошки его спутники. Но тот только отмахнулся от глупого вопроса. Хочется узнать, кто это, вот и всё! И потом, стоит поблагодарить неизвестного путника за своевременный сигнал об опасности.
Когда расстояние между ними и идущим далеко впереди человеком сократилось вдвое, тот снова свернул с дороги. Но уже без всякой поспешности.
Вечерело. Береникс сообщил, что чувствует запах дыма, и с той стороны, куда свернул путешественник, потянулся тонкий завиток сизого тумана. "Теперь уж не сбежит", - удовлетворенно вздохнул Гоша, сбавив шаг. Они прошли до того места, где разгорался костер, и тоже свернули в лес.
На полянке сидела перед ворохом сухих веток светловолосая девчонка с двумя длинными косичками ниже плеч и держала в руках половину стеклянного шара, разводя с его помощью огонь. Шар усиливал самые слабые лучи красного заката, проникавшие сквозь ветки, и обращал их в трескучее пламя. Гоша порылся в сумке и вытащил точно такую же половинку. Насуплено, с опаской оглядев девчонку, шагнул к ней и спросил, кто она?
- Лина, естественно. А ты - Эгер? - она, похоже, нисколько не удивилась.
- Да. Но лучше зови меня Гошей.
- Очень приятно, - девочка протянула ему свободную руку. - Ангелина Брусникина. Я тебя давно ищу, братец. Но не думала, что мы встретимся в путешествии. Разве твой день рождения не...
- Да, в июне, - с легким недовольством ответил Гоша. - Но, знаешь, надоело ждать. Ты, надеюсь, не сердишься, что я вышел тебе навстречу?
Девочка улыбнулась, и ее строгое узкое лицо с серо-стальными глазами, стало очень хорошеньким. Брат и сестра неловко обнялись, слегка стесняясь и к тому же, боясь уронить свои "удостоверения".
- Попробуем? - спросил Гоша.
Лина кивнула. И протянула свою половинку шара, собираясь соединить ее с Гошкиной.
- Не торопитесь, - предупредил Ричард. - Вы не сможете выпустить его из рук, пока не узнаете все подробности истории своей семьи. Потом шар исчезнет!
- Правда? Я не знал, - удивился Гоша.
- Ой! - девочка отскочила, едва не ступив в костер. Она лишь теперь заметила на поляне кого-то ещё, кроме брата. Лохматая собака ее нисколько не удивила, но взрослый незнакомый мужчина в темном кожаном костюме почти сливавшийся с лесом, выступив из тени, всерьез ее напугал. Но через несколько мгновений, ее взгляд стал точно таким же пристальным, как у Гоши, когда тот рассмотрел, во что одет незнакомец и сделал о нем простейшее умозаключение.
- Вы - странствующий рыцарь? Это вы помогли брату найти меня? Большое спасибо. Только не уходите, пожалуйста. Мы будем ужинать. А как вас зовут?
- Вопрос к тебе, - шепнул Ричард Гошке.
- Его зовут сэр Упрямец, - ядовито ответил мальчик, не глядя на своего спутника.
- Неплохое рыцарское прозвище, - уважительно сказала Лина. - А я хотела бы, чтоб меня называли Ангелом Удачи или Защитницей справедливости. Или Последней надеждой.
Ричард засмеялся, сказав, что на его памяти был один директор приморского варьете с таким прозвищем. Его так и звали Антуан Последняя надежда. Он то сказочно обогащался, то почти разорялся, в общем, вел бурную жизнь. Артисты его очень любили, потому что только Антуан умел находить творческий выход из любых, казалось бы, безнадежных ситуаций. Лина одобрила такие заслуги своего возможного тезки.
- Вы правы, мне пока не нужно других доказательств, что Эг... Гоша - мой родной брат. Я и так вижу. А узнать историю лучше не наспех, успеть запомнить и рассмотреть всё, тем более, если это можно увидеть всего один раз. Садитесь у огня, вечер прохладный.
- Давно странствуешь? - спросил Ричард.
- Уже почти месяц. Мне исполнилось двенадцать в прошлом году в мае. Я надеялась уйти сразу же. Но в школе шли выпускные экзамены, а потом обещали вывезти нас всех на море. Я очень хотела увидеть море, думала, приеду туда и останусь. Начну путешествие по приморскому краю. Никуда нас, конечно, не повезли. Я жила в семейном приюте, там было десять девчонок разного возраста. Я раньше удивлялась, почему те, кто старше меня, не ушли, а живут в приемной семье. Не замечала, что они такие уж трусихи или им так уж нравился наш дом. А потом сама поняла. Нас не хотели отпускать, внушали подождать денек, другой, неделю... То работа по дому, то экзамены, то в мире неспокойно. Никто, силой не держит, но...
Когда наступила осень, уходить было поздно. Мы жили недалеко от Северных гор, сразу стали дуть ледяные ветры. Сезон дорог рано закрылся, мне пришлось остаться там на зиму. А как только слегка потеплело, нас вывезли на весеннюю ярмарку в окрестности Города. В самой столице мы не были, но Город виднелся далеко на холме. Я и ещё три девочки заранее договорились, что мы сбежим и останемся на всю ярмарочную неделю, а потом уйдем странствовать. Ведь уже наступила весна.
Мы расстались в первый же день, потом встречались пару раз случайно до конца ярмарки. Ужас, как незнакомые! Мы прожили вместе почти десять лет, а у нас не было ничего общего. Наши приемные родители - бездетная пара, они школьные учителя, и решили взять не одного ребенка, а основать целый маленький приют. Там же была и школа. Они были строгие, но достаточно добрые, чтобы я не могла их ни в чем упрекнуть. Мы жили одной семьей, общими занятиями, но даже не считали себя сестрами, а их - родителями. Все понимали, что это условно. Они учителя, мы - их подопечные. Это нас и объединяло.
Помню единственный случай, когда мы устроили вроде заговора и чувствовали себя очень близкими подругами. Когда Мышка - так звали самую младшую девочку, без спросу съела варенье. Целых полбанки! Мы все вместе придумывали, как ее защитить, и героически признались, что мы все понемножку съели. В порыве самопожертвования мы наконец-то чувствовали себя живыми людьми. А ещё, конечно, когда читали, мечтали, пели, играли в саду, строили планы на будущее. Но всё это только игра, мы понимали, что каждая на самом деле думает о своем. И настоящий поступок у нас был всего лишь один на всех.