— Кстати, Ванда сдала вас. Видимо, подозревала, что вы сдали её и всех остальных за день до этого. Ах, как я люблю дворцовые перевороты, — в голосе Регента послышались мечтательные нотки. — Все, абсолютно все начинают друг друга продавать ещё задолго до того, как прозвучит первый выстрел. Все прекрасно понимают, что после того, как трон освободится, следующей срубленной головой может стать их собственная. И говорят, и пишут, и чуть ли не поют… — Вильфранд глубоко вздохнул. — Прощайте, генерал. Шрам! Закончи!
Раздался хруст — и генерал дёрнулся в последний раз. Его тело с неестественно вывернутой головой упало под фонарём и накрыло собой шлем.
— Ординари! — позвал Вильфранд и хохотнул. — Мы идём за вами! Шрам, будь любезен!
К молодому человеку метнулась огромная чёрная тень.
Юноша завопил от ужаса и бросился бежать, но всё было бесполезно. Не успел он сделать и десяти шагов, как огромная лапа сграбастала его за загривок и приподняла. В этом положении Орди напоминал котёнка: такой же слабый, беспомощно барахтающийся и не имеющий ни единой возможности повлиять на собственную судьбу.
Шрам поднёс Ординари с своему кошмарному лицу — серому, уродливому и распухшему, как и всё остальное тело. На коже ещё виднелись остатки того самого дёгтя, в котором молодой человек приказал вывалять его, а глаза мертвеца пылали такой ненавистью, которой Орди ещё никогда не видел. Юношу парализовал страх. Он глядел на своего будущего убийцу, не в силах отвести взгляда.
— Теперь вы, Ординари, — подошёл Вильфранд. — Знаете, я ведь надеялся, что вы окажетесь хоть немного не таким, как все эти… Благородные господа, — последние слова Регент произнёс как ругательство. — Но нет, всё то же самое. Все продаются, все покупаются. Вопрос лишь в цене: и неважно, что в вашем случае она несколько выше, чем обычно, — разочарованно резюмировал Вильфранд и махнул рукой. — Действуй, Шрам.
Здоровяк растянул опухшие мёртвые губы в жутком оскале, а холодные скользкие пальцы сомкнулись на горле Орди, который в тот момент хотел жить так остро, как никогда до этого.
— Ординари?! — воскликнул Нильс. — Ты ничего не путаешь?
— Нет, не путает, — отозвался Виго. — Странно… Так, а больше ты ничего не помнишь?.. — спросил вампир у моряка-извозчика.
— Нет, — сквозь гипноз прорезалось ехидство.
— Ожидаемо, — вздохнул упырь. Нильс стоял рядом, пытаясь придумать, что делать дальше. Оборотень поёжился: под утро изрядно похолодало, утренний туман, в котором тускло поблескивали капли росы, опадал, прижимаясь к земле.
— Ладно. Тьма с тобой, — Виго махнул рукой на моряка. — Идём в особняк. Ординари должен знать об этом.
— А вдруг это действительно он? — спросил Нильс. Вампир ответил быстрым хмурым взглядом:
— Тогда мы потребуем объяснений!
Снова скачка — но не сонная, а напряжённая, сосредоточенная. Казалось, что, несмотря на прохладу, атмосфера сгущается, и воздух становится всё более душным, словно в преддверии грозы. Нильс глядел по сторонам. Мимо пронеслась карета. Потом проскакал всадник на взмыленном коне. Потом ещё и ещё. Оборотень пребывал в задумчивости до тех пор, пока Виго не дёрнул его за рукав:
— Смотри! — вампир округлил глаза от удивления.
Навстречу им по центральной улице шла колонна солдат. Плотно сбитая, пять человек в ряд, мундиры алеют в ночной тьме и сверкают начищенной медью, шерсть на высоких лохматых шапках с ярко надраенными гербами шевелится от утреннего ветерка. Ружья на плечах, усатые лица сонные, но грозные. Идут, как на параде: разве что не в ногу и без песен. Офицеры в высоких шляпах с перьями, такие же угрюмые, шли сбоку от колонны и мрачно зыркали на солдат, допускавших оплошность, но не кричали и не ругались, а сразу колотили провинившихся длинными стеками с тяжёлыми металлическими набалдашниками.
— Что это? — Нильс открыл рот.
Ямщик свернул к краю дороги, пропуская солдат.
— Гвардия, — ответил Виго. — Что-то происходит. Нужно торопиться!
— Да как тут поторопишься-то? Вон их сколько! — заворчал оборотень и добавил задумчиво. — Интересно, куда это они собрались?..
— А ты ещё не понял? — вампир ткнул большим пальцем себе за спину. Нильс обернулся и не увидел ничего, кроме бездонной черноты нависающего над городом Замка.