Колонна двигалась долго. Пешие, конные, обоз, — сотни, если не тысячи солдат. У офицеров яркие мундиры, наградное оружие, ордена; самый цвет Брунегенского дворянства шёл в этом строю.
Наконец, промаршировал последний батальон, похоже, наименее престижный: и солдаты нескладные, и офицеры одеты кое-как, даже перья на шляпах какие-то куцые и облезлые, — и улица вновь затихла.
— Поехали! — раздражённо бросил Виго ямщику. — Надеюсь, мы не опоздали…
Однако этой надежде не суждено было сбыться.
— Стой! — до ворот Ординари оставалась всего пара сотня метров, когда перед лошадиной мордой возникли две морды человеческие. Их обладатели носили тёмно-зелёные мундиры и шлемы с неизвестными Нильсу гербами: какая-то всклокоченная птица, растопырившая конечности и скрытая за полосатым щитом. — Сюда нельзя! Разворачивай!
Виго вытянул шею и, не выдавая беспокойства, скомандовал извозчику:
— Разворачивай, едем обратно. Простите, господа…
Нильс округлил глаза:
— Что это?
— Там у ворот целая толпа. Вооружённая. И я видел пушки.
— Пушки?! — воскликнул Нильс.
— Именно. Ямщик! Гони, как только можно!
Обычно армия предпочитала не попадаться на глаза. Она существовала как-то параллельно с остальным городом, и оба мира лишь изредка пересекались на улицах в виде гуляющих с дамами офицеров или солдат, которым удалось урвать увольнительную. Но этой ночью Виго гадал, откуда взялось столько армии? Казалось, Брунеген закипел и, приподняв крышку, вспенился разноцветными мундирами. К Замку стягивалась вся гвардия.
Окна в домах чернели, как разрытые могилы. Никто не зажигал огня, отчего можно было подумать, что город мирно спит, но тишина и темнота были слишком нарочитыми и наводили на мысль о множестве встревоженных взглядов из-за штор и ушей, улавливающих каждый звук. В этот момент Брунегену подходило сравнение с человеком, который притворяется спящим, чтобы послушать, о чём говорят его домочадцы.
Однако в одном из особняков действительно все спали. С улицы через открытое окно, выходившее в сад, доносились журчание небольшого фонтана и шелест древесных крон. Человек в огромной кровати лежал на животе, вытянув кривую волосатую ногу из-под одеяла, и сладко сопел.
— Шиллинг! — позвали его. Человек услышал, но не шелохнулся, посчитав голос частью сна.
— Шиллинг!
«Интересно, кто это? — подумал хозяин дома. — Вот бы это была какая-нибудь красотка».
— Да что ты будешь делать! — тихонько выругался некто, сидевший на подоконнике. — Шиллинг! — рявкнул он, и человек подскочил на постели, часто моргая.
— Поднимай всех своих людей!
Спросонья Шиллинг не понял, в чём дело, но увидев, кто пожаловал в гости, заорал на весь дом. Виго оскалился, довольный произведённым эффектом.
— Поднимай людей и веди их к дому Ординари! — прикрикнул он. — И быстро! Как можно быстрей! Всех, кого только можно, понял?!
— П-понял, — ответил заикающийся Шиллинг, который незаметно для себя оказался в самом дальнем от вампира углу.
— И не вздумай хитрить, иначе!..
Незаконченность фразы лишь прибавила ей эффектности.
Шиллингу хватило всего несколько минут на то, чтобы проснуться самому и поставить на уши весь дом. Виго и Нильс наблюдали за тем, как в особняке загораются огни и мимо окон проносятся тёмные силуэты суетящихся людей.
Во дворе послышались первые голоса и решительные команды Шиллинга который нещадно гонял подчинённых, отыгрываясь за пережитый ужас. Очень скоро ворота открылись, и из них стремглав вылетели всадники, которые умчались в разных направлениях.
Нильс барабанил пальцами по борту коляски до тех пор, пока его ладонь не сжали ледяные пальцы Виго.
— Перестань, пожалуйста, — сказал вампир, добавляя в голос тот самый сорт спокойной вежливости, подставляющий к любой фразе «иначе я разорву тебя напополам».
— Прости, — смутился оборотень. — Я волнуюсь.
— Я тоже, — признался упырь. — Что-то происходит. Что-то очень плохое.
Виго опустил голову, и вскоре Нильс понял, что его измученный напарник уснул. Со стороны это выглядело жутковато: по понятным причинам вампир не дышал, и оттого создавалось ощущение, что рядом сидит мертвец.
Оборотень старался не шевелиться, чтобы не будить задремавшего вурдалака. Неподвижность заставила время замедлиться ещё сильнее, а единственный доступный способ развеять скуку — размышления — сильно подтачивал моральный дух.
Мыслей было много, но большинство из них сводились к тому, что у Ординари большие проблемы, а значит, было бы неплохо оставить его самого разбираться с ними. То ли из-за холода, темноты и усталости, то ли ещё по каким-то причинам, вера Нильса в то, что Орди сможет выстоять и в этот раз, куда-то улетучилась. Весь мир виделся в чёрном цвете, а в голову заползали такие же чёрные мысли.