— Это ваша позиция? — холодно осведомился Вильфранд.
— Да.
— Жаль, что такой человек, как вы, пошёл против общества в столь ответственный момент. Прошу прощения, но я вынужден освободить вас от обязанностей начальника Стражи уже сейчас. Освободить и приказать Грифу арестовать и вас, и Ординари.
Капкан громко и хрипло расхохотался, спугнув муху, которая поняла, что теперь всё в порядке, и принялась биться о стёкла.
— Боюсь, это невозможно. Во-первых, кто вы, тьма побери, такой, чтобы меня снимать? А во-вторых… — он достал из внутреннего кармана испачканную в грязи и крови верительную грамоту — документ с печатями и подписью Вильфранда, наделяющий бандитов властью. — Гриф и его люди сами арестованы.
Регент устало вздохнул, как уставший взрослый, старавшийся сохранить терпение во время разговора с непослушным ребёнком.
— Вы же понимаете, что завтра приказ всё-таки вступит в силу, и его понадобится выпустить, а освободившееся место в камере займёте вы? — Ординари мысленно поаплодировал расслабленному тону, с которым Вильфранд это произносил, и вступил в игру:
— А может, вы сами займёте это самое место?
Идея на пару мгновений повисла в воздухе, а затем шлёпнулась вниз перед носом делегатов, сопровождаемая тем же вниманием, что и упавшая со стола котлета в доме престарелой кошатницы.
— Что за вздор? — Вильфранд рассмеялся, однако смех прозвучал искусственно и одиноко в полнейшей тишине.
— Никакого вздора, — улыбнулся Орди и обратился к делегатам: — Господа! Дамы! Вам не кажется, что нам стоит призвать этого человека к ответу за всё, что он совершил? Разумеется, исключительно по закону. А, верховный судья Вариус?..
Взгляды скрестились на толстяке, а тот откинулся на спинку кресла и громко, сочно и со вкусом захохотал. В отличие от Вильфранда, смех Вариуса звучал естественно и непринуждённо. Он лился из глотки бурным потоком, который мгновенно затопил весь бальный зал и вырвался на улицу. От него тряслись щёки, дёргался кадык, и слёзы текли из глаз. Судья выкладывался на полную и использовал всё, что знал о смехе: он утробно хохотал, визгливо хихикал, глупо гыгыкал и изобрёл ещё пару видов смеха, пока не замолчал, громко всхлипывая и вытирая глаза носовым платком.
— Потрясающе! — он захлопал в ладоши. — Браво! Я поражён. Лорд Ординари, вы просто кудесник. Я давно не получал такого удовольствия. Как по нотам! Конечно же, я полностью за, мне нечего терять. Но остальные?.. — он повернулся к делегатам, которые внимательно изучали столешницу или пятна на противоположной стене.
— Дамы и господа! — Ординари привлёк к себе внимание. — Кто за то, чтобы осудить этого человека за преступления, которые он совершил?..
Молодой человек тщательно подводил разговор к этому моменту, и сейчас всё вокруг указывало на то, что Генеральное Собрание единогласно проголосует «за», но…
Ни одной руки.
— Ну же, смелее!
Никаких изменений — только напряжённые выжидающие взгляды.
В животе Орди начал завязываться тугой узел ужаса. Лица Вильфранда не было видно, но юноша чувствовал, что в этот момент Регент улыбается особенно ехидно.
— Ай, во тьму вас! — судья первым поднял руку. — Не будьте трусами. Сколько лет мы боялись его?.. Надеюсь, у вас есть план, Ординари!
— Само собой, — соврал молодой человек, слегка склонив голову и стараясь выглядеть как можно более загадочным.
— То есть, вы хотите сказать, что правитель должен подчиняться собственным законам? Хм-м, остроумно. Очень остроумно, — усталый старик, в котором Орди узнал одного из носов-крючком, поднял руку.
Над столом несмело выросла ещё одна: проголосовал тот самый «медведь в костюме», потом ещё и ещё… Орди считал голоса с внутренним ликованием: итого за суд проголосовали шестьдесят три человека из ста.
— Какая прелесть, — подал голос Вильфранд. — Вы не забыли, что я всё ещё тут?
— Конечно, нет, — ответил Ординари.
Регент усмехнулся:
— Это фарс. Я не желаю принимать в нём никакого участия. Безусловно, вы все молодцы, все показали, кто в доме хозяин. Но не зарывайтесь и не забывайте, что у действий бывают последствия. Я готов — и, надеюсь, вы понимаете, насколько это большая милость с моей стороны, — дать вам первый и последний шанс одуматься. Повторяю: первый и последний. Вернёмся к тому, для чего мы здесь все собрались. Забудем о временном помешательстве. И занесём уже в протокол, что новым регентом Брунегена был избран верховный судья Вариус.
Уверенность Вильфранда производила гипнотическое впечатление. Сейчас он попал в ловушку, запутавшись в собственных интригах, но вёл себя так, словно за окнами ждала его приказов целая армия.