— Ужасное зрелище, — пробубнил череп и тут же, не удержавшись, скатился вниз, на свою кровать.
Орди стало любопытно:
— Почему ужасное?
— А сам-то как думаешь?.. — сварливо проворчал Тиссур. — Грязный, помятый, небритый. Выгляжу как бродяга. Самому противно.
Юноша молчал.
— И самое страшное, что я не смогу вызвать Вильфранда на честный бой, потому что даже ходить не могу! А если и вызову, то погибну! Как же быть мне? О, Боги, за что вы мне послали все эти испытания?..
Орди представил, как божества, вечно пирующие в Небесном Зале, на секунду отвлеклись и спрашивают друг у друга, кто такой Тиссур и за что они его наказывают.
— Спи, — посоветовал юноша первое, что пришло ему на ум. — Пока доберёмся, ты снова научишься ходить. И всыплешь этому Вильфранду за все пятьсот лет заточения.
Молодому человеку ужасно не хотелось спорить с безумной костяшкой и доказывать, что всё не так, как тому кажется. Чего хотелось, так это положить голову на подушку, вдохнуть аромат старой соломы и закрыть глаза.
— О, да, — кровожадно хохотнул череп. — Именно так. Знаешь, я тут подумал…
— М? — нехотя отозвался Орди, который уже пригрелся и начал проваливаться в дрёму.
— Я ведь провёл в тюрьме очень много времени…
Орди открыл один глаз.
— Наверняка в мире многое изменилось.
Орди открыл второй:
— Например?..
— Ты не считаешь, что я одет не по моде?
Молодой человек не удержался и громко фыркнул.
— Что? Что такое? Почему ты так отреагировал? — заволновался Тиссур.
— Ничего, ваше величество. Можешь мне поверить, твой наряд будет актуален ещё пятьсот лет.
Дорога до столицы затянулась на несколько дней. Чем ближе к Брунегену, тем шире становился тракт, тем больше на нём встречалось телег, возов, карет и всадников. Вообще, всего встречалось больше — людей, деревень, засеянных полей, трактиров и почтовых станций, к которым то и дело подлетали на взмыленных конях гонцы и мчались дальше, заменив скакуна. В воздухе витало огромное количество пыли, а под хвосты лошадям пришлось повязать специальные мешочки: дорожная служба ревностно следила, чтобы на тракте не появлялось ничего лишнего.
— Вот это уже больше похоже на то, что было раньше, — ворчал Тиссур. — И всё равно не то. Бардак кругом…
Цепочка телег разрасталась, после каждого постоялого двора и поворота пополняясь новыми звеньями, и со временем потеряла начало и конец. Тракт расширился настолько, что на нём могли разъехаться шесть экипажей и ещё осталось бы место на обочинах: для особых посланников Регента, сновавших туда-сюда на быстрых тонконогих лошадях.
Орди никогда не бывал раньше в большом городе, а потому испытывал воодушевление и сильный трепет. В своё время он слышал множество страшных баек об этом месте: деревенские называли столицу в лучшем случае помойкой и вертепом, а это означало лишь одно — развлечения и по-настоящему безграничные возможности. Наконец-то он сможет сорвать большой куш и проверить собственный ум. Пришло время узнать, стоят ли его мозги чего-то. Разумеется, придётся выдумать что-нибудь получше обнищавшего принца, но это только подстёгивало интерес.
Обозники держались обособленно, старик долго, витиевато и, постоянно сбиваясь на воспоминания о молодости, рассказывал правила поведения в городе.
— А если за вами женщина, одетая по-срамному, вдруг начнёт увиваться, даже не слушайте! Не слушайте, не смотрите, а сразу же домой!.. А то знаю я их, околдуют, сделают свои дела и начнут деньги требовать!
Один возница толкнул локтем сивоусого дядьку и спросил, хитро сощурившись.
— А что, дед, с тебя того… Много денег-то стрясли?
Старик мечтательно улыбнулся.
— Да уж прилично.
В день, когда караван должен был достигнуть города, юноша пребывал в радостном возбуждении. Он сидел на головной телеге и с восторгом глядел вперёд, ожидая, что вот за этим холмом… или вот за этим… Ну вот за этим-то точно должен показаться город. Он готовил себя к самому необычайному зрелищу в жизни — и не прогадал.
Лошади затащили повозку на очередную возвышенность, и у Орди перехватило дыхание от обилия впечатлений.
Издалека Брунеген напоминал рассыпанный мешок конского навоза, на вершину которого кто-то бросил громадный валун. Содержимое мешка покрыло огромное пространство, которому не было видно конца-края, конец-край терялся за горизонтом и словно говорил наблюдателю: «Да-да, там ещё очень много города». Но Брунеген не был бы Брунегеном, если бы просто распластался по земле — о, нет, вдобавок ко всему он тянулся к небесам многочисленными дымами (которые в районе замка волшебников приобретали очень интересные цвета), башнями и шпилями, некоторые из которых ярко блестели, а некоторые уже подрастеряли былой лоск.