Он набрел на телефонную будку и решил позвонить Чайвзу. Благо поблизости не наблюдалось никого из тех, кто мог бы заинтересоваться, что понадобилось в таком месте одинокому офицеру разведки. Он воспользовался стандартным каналом, но говорил на языке, которого в этом мире наверняка никто не знал. Ближайший спутник связи передал его послание через океан в Ланнах, где, как только Доминик заплатил за услугу, они были переданы по радио в открытом эфире. Оставленный под скалой ретранслятор связался с переносной радиостанцией шалмуанина.
— Так точно, сэр. В настоящее время молодая леди питается тем, что захватила с собой из аэромобиля. Она успеет добраться до озера раньше, чем кончится продовольствие, поскольку донна движется очень бодрым шагом, несмотря на густую растительность и сильно пересеченную местность. Должен признаться, что мне доставляет немало труда поспевать за ней, поскольку я посчитал опасным воспользоваться своим гравилетом. Я испытываю некоторое беспокойство относительно ее безопасности. Внезапный обвал или гроза могут иметь крайне неблагоприятные последствия, однако донна слишком спешит, чтобы позаботиться о мерах предосторожности.
— Думаю, она справится, — сказал Флэндри. — В крайнем случае, придешь ей на помощь. Куда больше меня беспокоит то, что может с ней случиться, когда она прибудет к месту своего назначения. Сколько, ты говоришь, ей осталось идти? Двадцать четыре часа? В таком случае мне необходимо действовать как можно быстрее.
Сюзетт также не желала терять времени.
Флэндри потягивал холодное пиво, а его взгляд тем временем скользил по окружающей обстановке. Резидентша имела собственные отдельные апартаменты, где резидент, по ее словам, был не слишком частым гостем. Ворсистые ковры, драпировки и мебель этой комнаты были выдержаны в бело-розовых тонах. Дым от палочки благовоний смешивался с ароматом ее тела. Туалетный столик был завален духами и косметикой. Ее платье поблескивало на стуле поверх брошенной в спешке одежды Флэндри. Среди всей этой роскоши сувениры из Дома: картины, антикварные безделушки, плюшевая кукла из тех, что бывают у каждого ребенка, — производили удивительно трогательное впечатление, особенно на фоне мрачного вида за окном. Ливень хлестал в витрил с силой, не виданной на Терре. Черно-синий мрак наполненной громовыми разрядами бури иной раз высвечивался красноватым лучом солнца, которому удавалось пробиться сквозь брешь в тучах. Из-за толстых стен, несмотря на звукоизоляцию, доносился слабый вой ветра.
Козара... Да, Чайвз не даром беспокоился о том, как она сумеет пробраться сквозь лесную чащу.
Сюзетт погладила его по щеке:
— Почему ты стал грустным?
— Что? — Он вздрогнул. — Глупости. Не грустным, а задумчивым. Так... Подумал, что мы скоро расстанемся и я тебя больше никогда не увижу.
Она кивнула:
— Мне тоже жаль. Но ты уверен, что никогда? Это точно?
Совершенно точно, по крайней мере до тех пор, пока я в состоянии контролировать обстоятельства. Не стану отрицать, что ты мне нравишься, но, если честно, на людях ты зануда. И что, если Козара узнает ?
А почему это тебя волнует ?
Положим, она бы могла снисходительно отнестись к обыкновенной интрижке. У меня создалось впечатление, что в ее обществе тоже живут по двойному стандарту. Но наставить рога человеку, который принял тебя в собственном доме, — этого она никогда не простит. Довод о том, что я не один здесь такой шустрый, ни к чему не приведет. Довод о военной необходимости даст тот же результат. Она сразу увидит (о, эти голубые глаза!), что я выполнял задание с большим удовольствием и наслаждался каждой миллисекундой.
Хм. Вопрос не в том, чтобы спрятать свой грешок под пристойной вуалью лицемерия. Вопрос в том, как быть с тем фактом, что меня и вправду волнует, как ко мне относится Козара Вимезал.
— Это точно? — допытывалась Сюзетт. — Империя велика, но люди не сидят на месте.
Флэндри решил заняться своей близлежащей задачей. Он обнял женщину, улыбкой ответил на ее встревоженный взгляд и сказал:
— Твой вопрос чрезвычайно мне льстит. Я думал, что был мимолетным увлечением.
Она вспыхнула:
— Я тоже так думала. Но... понимаешь... — С вызовом: — Да, у меня много любовников. Думаю, у меня их всегда будет много, пока не постарею. Мартин, должно быть, догадывается, но не слишком переживает. Он по-своему добр ко мне, но у него очень много работы, он не молод и... в общем, сам понимаешь. Диего, Диего Ростовский: он лучше всех. Но, к сожалению, я знаю его как облупленного, если там есть что знать. А ты ворвался как свежий ветер, прямо из Дома. У тебя хорошо подвешен язык, с тобой мне легко и весело, и вдобавок... — Она грузно навалилась на него. Ее свободная рука загуляла по его телу. — Я никогда не думала... Ты сразу понял, что я люблю больше всего. Ты что, телепат?