Наполовину зверь великий Пан,
Смеется он у берега реки,
Из человека делая поэта:
И боги плачут о цене блаженства.
Ведь флейте не вернуться в тростники
И смерть — цена такого совершенства.
«Проклятье, — подумал Флэндри. — Нельзя ему позволять себя пугать».
— Друг мой, — продолжал херейонит. — Вы тоже играете дьявольскую роль. Сколько жизней вы сломали и искалечили? Сколько сломаете в будущем? Разве можно винить меня только за то, что каприз истории поместил мою планету в пределах Ройдхуната, а не Империи. Что бы произошло, родись вы среди тех людей, что служат Мерсейе? Поверьте, в этом случае вы бы жили гораздо более цельной жизнью.
Вспышка гнева.
— Знаю, — отрезал Флэндри. — Сто раз слышал: Терра стара, истощена, испорчена; Мерсейя молода, чиста и полна свежих сил. Благодарю покорно, даже если это и правда, я предпочитаю проводить дни в распущенности, цинизме и экзистенциальном отчаянии, чем маршировать в ногу и в искреннем восторге кричать ура, когда Славный Лидер проезжает мимо. Кроме того... любой завоеватель, да, любой бескорыстный освободитель обязан поместить на своем щите герб, на котором нарисованы маленькая девочка и котенок.
Он залпом выпил свой коньяк и снова налил. Гнев постепенно утих.
— Подозреваю, — закончил он, — что в глубине души вы думаете то же самое.
— Только не в тех же выражениях, — ответил Айхарайх. — Мы оба больны сентиментальностью. Или состраданием. Простите, не слишком ли много вы пьете?
— Возможно.
— Поскольку вы все равно не допьетесь до того состояния, когда я смогу беспрепятственно снять с вас защитный экран, мне бы хотелось, чтобы ваша голова оставалась ясной. Мне уже долгое время не приходилось наслаждаться беседой о славных делах прошлого Терры или хотя бы об удовольствиях ее настоящего. Давайте поговорим, пока еще светят звезды.}
Наутро Флэндри сказал Сюзетт, что должен несколько дней помотаться вокруг шарика с разведкой, используя кое-какие сверхчувствительные инструменты, но потом вернется.
В чем он сильно сомневался.
Глава 10
Продравшись сквозь лес, Козара вышла к холмистой, покрытой рыжевато-коричневой растительностью долине. Внезапно девушку накрыла тень. Раздалось громкое хлопанье крыльев. Она подняла взгляд и увидела, как на фоне лилового неба к ней спускается диомедианин. Козара остановилась. От усталости у нее дрожали ноги. Лицо обдувало ветром. Пахло влажной землей и, как это ни странно, камнем.
Конец поисков. Сердце Козары гулко бухало в груди. Но что же я нашла ? Друзей и кров или возвращение к прежним ужасам ?
Туземец достиг земли и оказался мужчиной в портупее, с ружьем и ножом. Он, должно быть, охотился, но поразительное зрелище одинокой, затерянной в глуши человеческой фигуры, заляпанной грязью, со сбитыми ногами, без карты и компаса, заставило его прервать это занятие. Раздались гортанные звуки местного языка.
— Нет, не понимаю, — сказала Козара. В последний раз она встречала воду задолго до того, как выбралась из леса. В горле першило от жажды. — Ты знаешь англик?
— Немного, — ответил туземец. — Как ты? Помочь?
-Да... Но...
Нельзя принимать помощь от первого встречного. Он может навести обо мне справки в Четверговой Площадке. Во время пути она снова и снова пыталась собрать воедино обрывки воспоминаний. Сложилось нечеловеческое лицо и имя — Эонан.
— Приведи Эонана. — Она несколько раз повторила это имя с разным произношением, надеясь, что в конце концов слово будет узнано.
— Гайрат мохра. Эонан? К-какой Эонан? Много Эонанов.
Конечно, много. С тем же успехом на Деннице можно разыскивать какого-нибудь Андрея. Но Козара и не рассчитывала на немедленный успех.
— Эонан, который знает Козару Вимезал. Найди и передай ему это. — Девушка нацарапала записку и протянула ее туземцу. — Деньги. — Из туго набитого кошелька, который Флэндри положил вместе с другим снаряжением, она достала банкноту в десять кредитов. — Приведи Эонана — получишь еще денег.
После нескольких неудачных попыток ей наконец удалось добиться, чтобы туземец понял, что от него требуется, и более или менее правильно произнес ее имя. Охотник взял курс на север. Если будет на то Божья воля, он обшарит прибрежные городки и отыщет нужного диомедианина. Если будет на то Божья воля, местные жители хоть и удивятся странному происшествию, но решат, что незачем сообщать в имперское поселение. Если будет на то Божья воля. Она слишком устала, чтобы встать на колени и помолиться. Мария на пути в Египет смогла бы ее понять. Козара уселась на то, что отдаленно напоминало поблекшую траву, но на деле таковой не являлось, съежилась от холодного ветра и погрузилась в созерцание безлесной равнины под тусклым солнцем.