– Будешь ли ждать ответ? – спросил Волков, а сам с удивлением поглядывал на Брунхильду, как та, раскрасневшись и волнуясь, ломает сургуч на бумаге.
– Ждать бумагу не велено, велено дождаться от вас слов.
Волков, все еще поглядывая на красавицу, стал читать письмо от графа. Граф писал:
«Друг сердца моего, милый Эшбахт, к четвергу, как я вам и говорил ранее, у меня в поместье Малендорф, как и во многие годы прошлые, будет рыцарский турнир, а после ужины и балы, так два дня. На те турниры соберутся все господа графства нашего, и вас там быть прошу. И прошу вас быть там конно, людно, оружно – со всем вашим копьем, со всеми вашими рыцарями, со всеми вашими послуживцами, с кашеварами, посошной ратью и с вашим обозом. При всем доспехе и при всем железе, при барабанах и трубах. Так как к турниру прибудет сам первый маршал Его Высочества фон Дерилинг со своими гауптманами, чтобы произвести смотр ленного рыцарства нашего графства.
Жду вас во всей красе вашей».
«Еще и обжиться не дали, а уже ждут мня на смотр, да еще во все красе, не ровен час как и на войну потянут», – подумал Волков, бросая письмо на стол, и сказал посыльному:
– Скажи графу, что непременно буду. – Чуть подумал и добавил: – Буду во всей красе.
Посыльный поклонился, хотел уйти.
– Мария! – крикнул Волков. – Дай человеку пива и сыра с хлебом.
Служанка быстро стала исполнять приказание, а Брунхильда дочитывала письмо от графа, улыбалась.
Кавалер протянул к ней руку и произнес:
– Дай-ка погляжу, что он тебе пишет.
– Зачем же вам смотреть, – вдруг нагло заявила красавица. – То мне письмо, а не вам, я ваши не смотрю, так и вы мои не трогайте.
От неожиданности, от дерзости такой кавалер даже рот открыл, был так этим ответом обескуражен, что, увидав его лицо, служанка, которая наливала пиво гонцу, прыснула со смеху. Служанка! Над ним смеялась! Он бы кулаком по столу дал, заорал бы на эту девку дерзкую, да нельзя при посыльном, этот обязательно расскажет графу. А Брунхильда с улыбочкой наглой сложила письмо и спрятала его себе в рукав платья.
– Дура, – тихо сказал Волков.
Когда посыльный уехал, он сидел за столом и молча ел, Брунхильда пыталась с ним говорить, но он ей не отвечал. Все не мог успокоиться. Как вспоминал смех служанки, так его передергивало от обиды. Так и хотелось встать и оттаскать ее за космы.
Еще до обеда он послал Максимилиана собрать господ офицеров.
Первым пришел Роха, за ним приехали остальные. Как они собрались, так Волков и начал. Прежде всего прочел всем письмо графа, а потом спросил:
– Найдутся среди ваших людей охотники сходить со мной на смотр? Прокорм за мой счет еще и по десять крейцеров за день жалованья.
– Ну, смотр – не война, все согласятся, – заметил Рене.
– Еще и обрадуются, – добавил Бертье.
– Из моих людей будет столько, сколь вам потребно, – подтвердил Брюнхвальд.
– А из моих так все будут рады хоть какой-нибудь деньге, – засмеялся Роха.
– Тогда подготовьте по двадцать человек лучших, и с сержантами. И чтобы доспех начищен и оружие сверкало.
– Все лучшие будут с вами, – заверил Брюнхвальд.
– Мы подготовим людей, – сказал Рене.
Они стали расходиться, кавалер вышел их проводить, и на глаза ему вдруг попались Максимилиан с Сычом. Они сидели у забора и зубоскалили, смеялись над чем-то.
Он поманил их к себе.
– Да, экселенц, – сразу откликнулся Сыч.
И Максимилиан тоже подошел.
– Максимилиан, завтра покажи Сычу лачугу монаха, а ты, Фриц, сходи за лачугу, посмотри кладбище за ней, может, монаха встретишь, поговори с ним. Спроси, кого он там хоронит и что думает про волков.
– Да, кавалер, – кивнул Максимилиан.
– Но не тяните, потом возвращайтесь и подготовьтесь к смотру. Мы едем к графу. Вы, Максимилиан, поедете моим знаменосцем. А ты, Сыч, поедешь оруженосцем, одежду выстирать, помыться-побриться, коней вычистить. Нас будет первый маршал герцога смотреть. В общем, дел много.
– Не волнуйтесь, экселенц, все успеем, – заверил Сыч.
– Да, кавалер, – сказал Максимилиан.
Это хорошо, что в Эвельрате он купил людишкам Рохи хоть какую-то одежду, не иначе как чувствовал. Теперь хоть два десятка этих людей можно одеть и обуть так, чтобы за них стыдно не было.
Отобрали из них два десятка лучших, самых высоких и тех, что не шибко тощи. Шлемы, стеганки, войлочные куртки им раздали, выдали чулки и башмаки, раздали мушкеты, построили в два ряда.
Хилли и Вилли сержантами в начало строя стали. Так они и вовсе в доспехе начищенном красавцы. И Роха с ними со всеми ротмистром. Бородища черная, платье потрепано, нога деревянная, сам на добром коне, прямо как из похода. На вид – так бывалый офицер, отец солдат, да и только. Поглядел на своих людей Волков и подумал, что, может, не так уж плохи они. На вид, конечно, а какими в деле будут – то одному Богу известно.