Она порылась еще в именном каталоге, но ничего относящегося к семейству Стэффорд не нашла. Между тем прошло еще сорок пять минут.
Тут зазвонил телефон, стоявший на столике у библиотекаря, и Дуглесс даже вздрогнула от неожиданности. Библиотекарь сообщила ей, что звонят от дантиста и что лечение Николаса близится к концу. Дуглесс пришлось чуть ли не бегом мчаться в клинику.
Врач сам вышел к ней и после приветствия пригласил в кабинет.
— Видите ли, — несколько смущенно сказал он, — меня очень удивляет состояние зубов у мистера Стэффорда. — При этом он вставил рентгеновский снимок зубной полости Николаса в диаскоп и добавил:
— Понимаете, я обычно придерживаюсь принципа не давать никаких заключений по поводу работы своих коллег, но, как вы сами можете убедиться, то, как кто-то до меня поработал с зубами мистера Стэффорда, было… было… ну, в общем, я могу назвать это варварством! Такое впечатление, что три коренных зуба ему не просто удалили, а буквально вырвали с мясом! Вот, видите: в этом месте и вон там тоже кость надломилась, и в ней образовались трещины, а позже, при зарастании, она вся искривилась! Вероятно, он испытывал кошмарную боль! Ну, и еще: я, разумеется, понимаю, что этого просто не может быть, но у меня тем не менее сложилось впечатление, что мистер Стэффорд до меня вообще никогда не видел шприца с «заморозкой»! Весьма вероятно, что его попросту «отключали», когда драли эти зубы! — Выключив диаскоп, стоматолог добавил:
— Возможно, нельзя было поступить иначе! Но в наше время трудно даже вообразить, какую чудовищную боль ему пришлось бы испытывать при таком «удалении зубов»!
— Но, наверное, лет четыреста назад все делалось по-другому, верно? — спросила Дуглесс.
— Ну, четыреста лет тому назад, насколько я понимаю, абсолютно всем драли зубы именно так, как это проделали с ним, — и при этом, заметьте, не существовало никакой анестезии или каких-либо медикаментозных средств, снимающих боль после операции! — улыбаясь проговорил врач.
— А как у него с остальными зубами? И как он вел себя при лечении? — опять спросила Дуглесс.
— На оба эти вопроса я должен ответить: отлично! — заявил стоматолог. — Он совершенно расслабился в кресле и даже засмеялся, когда моя помощница спросила, не сделала ли она ему больно! Один кариес я запломбировал и проверил состояние остальных зубов. — Тут доктор немного помолчал, затем несколько растерянно добавил:
— Знаете, меня удивило, что у него на зубах небольшие полукружия «камня». Такое я видел только в учебниках, когда в институте учился. Как правило, это — свидетельство того, что еще в детском возрасте человек примерно с год или около того голодал. В данном случае я просто не понимаю, что могло послужить причиной образования на зубах этих характерных дужек: не похоже ведь, чтобы этот мужчина вырос в семье, где не хватало еды!
Это, должно быть, из-за засухи! — подумала Дуглесс и чуть было не произнесла это вслух. — Да, из-за засухи или из-за наводнения! Короче, что-то помешало злакам вовремя созреть, и это стало катастрофой при отсутствии в ту эпоху холодильников, замороженных продуктов и, наконец, обильной продовольственной помощи, почти в свежем виде поступающей в таких случаях со всех сторон света!
— Извините меня, — сказал врач, — я не хотел вас задерживать. Просто был весьма обеспокоен результатами трудов другого «дантиста». А мистер Стэффорд… — добавил доктор с легким смешком, — мистер Стэффорд, знаете ли, так расспрашивал меня обо всем! Уж не собирается ли он поступать в стоматологический институт, а?
— Нет, — улыбаясь ответила Дуглесс, — он просто любопытен. Огромное спасибо за вашу заботу и за то, что потратили на нас столько времени!
— Я даже рад, что пришлось отменить прием для некоторых других пациентов: столь интересных зубов, как у мистера Стэффорда, я еще не видел!
Дуглесс еще раз поблагодарила врача и, выйдя в приемную, обнаружила, что Николас, перегнувшись через разделительный барьерчик, заигрывает с хорошенькой медсестрой, записывающей пациентов на прием.
— Пошли же! — грубовато окликнула она его. Ну, все, прямо-таки все на свете, похоже; сговорились, чтобы убедить ее в том, что Николас и впрямь явился к ним из шестнадцатого века!
— Да, — мечтательно произнес Николас, улыбаясь и проводя пальцем по своей еще причиняющей некоторое неудобство, выбритой нижней губе, — у них совсем не то, что у цирюльника, которого я посещал до этого! Я бы очень хотел, когда буду возвращаться, прихватить с собой этого врача и его машины!
— Но все эти машины — с электроприводами! — мрачно откликнулась Дуглесс.
Схватив ее за руку, он повернул ее к себе лицом.
— В чем дело? Что вас беспокоит? — спросил он.
— Но кто же вы все-таки такой?! — выкрикнула она. — И почему у вас «каменные» дужки на зубах? И как случилось, что при удалении зубов ваша челюстная кость треснула?
Улыбаясь, ибо теперь он видел, что она, кажется, начинает верить ему, Николас ответил;
— Я — Николас Стэффорд, граф торнвикский, бакширский и саутитонский. Всего лишь пару суток тому назад я находился в тюремной камере, ожидая собственной казни, и на дворе был год тысяча пятьсот шестьдесят четвертый.