— Что же во мне такого порочного. Господи?! — зарыдала она.
Сквозь пелену слез она едва различала лицо мужчины на надгробии. Вот в средние века браки устраивались родителями! И она, после того, как в двадцать два года повстречалась со своей последней любовью — биржевым маклером, которого впоследствии арестовали за финансовые махинации, — тоже кинулась к отцу, забралась на колени к нему и стала умолять найти для нее мужа!
Но Адам Монтгомери только расхохотался в ответ.
— Твоя проблема, детка, — заявил он, — состоит в том, что ты влюбляешься в таких мужчин, которым ты слишком уж нужна. А тебе следовало бы найти такого кавалера, который не очень-то станет нуждаться в тебе, а попросту захочет тебя!
— Ну, уж конечно, — фыркнула в ответ Дуглесс, — не иначе, как какой-нибудь Рыцарь в Сверкающих Доспехах спрыгнет со своего белого коня и так сильно меня пожелает, что увезет в свой замок, и мы с ним будем там счастливо жить-поживать!
— Да, что-то в этом роде! Любовь, Дуглесс, разумеется, штука хорошая, но, если вдруг окажется, что он носит черную кожаную куртку и гоняет на мотоцикле или же что ему кто-то таинственно названивает по ночам, тотчас рви с таким, ладно?!
И вспомнив, сколько раз ей приходилось обращаться к родне с просьбами о помощи, Дуглесс принялась плакать с еще большим отчаянием. Теперь ей снова предстоит просить их помочь и снова каяться в том, какой же все-таки дурой она была, когда доверялась совершенно недостойным мужчинам!
— Помоги же мне! — шепнула она, кладя руку на мраморную десницу скульптуры. — Ну, помоги же мне отыскать моего Рыцаря в Сверкающих Доспехах! Помоги найти мужчину, который возжелал бы меня!
И, присев на корточки, она закрыла лицо ладонями и еще пуще заплакала.
Через некоторое время она вдруг почувствовала, что с нею рядом кто-то находится. Она подняла голову, но отразившийся от какой-то металлической поверхности солнечный луч так ослепил ее, что она с глухим стуком упала на каменный пол. Подняв руку, она прикрыла глаза от солнца.
Перед нею стоял какой-то мужчина. И похоже… похоже было, что на нем надеты доспехи!
Он стоял совершенно неподвижно и смотрел сверху вниз на Дуглесс. Разинув в удивлении рот, она тоже уставилась на него. Это был красивый с виду мужчина, одетый в явно театральный, но выглядевший абсолютно правдоподобно странный наряд — она никогда такого и не видывала прежде! Вокруг шеи у него был небольшой гофрированный воротничок, а ниже до талии — доспехи, но какие! Они были сделаны как будто из серебра, а по серебряному полю шли бесчисленные ряды вытравленных цветочков, у которых углубления были заполнены каким-то металлом, по цвету напоминающим золото. Штаны почти до колен плотно облегали тело. На большие мускулистые ноги его были натянуты чулки, похоже, сотканные из шелка. Над левым коленом красовалась подвязка, а обут он был в какие-то странные мягкие туфли с небольшими прорезями.
— Ну, так что, ведьма? — проговорил он глубоким баритоном. — Предположим, ты своим чародейством призвала меня сюда, чего же ты от меня хочешь?
— Ведьма? — шмыгая носом, переспросила она. Из своих как бы надутых штанов он извлек носовой платок и подал ей. Дуглесс с шумом высморкалась.
— Вас наняли мои враги, да? Они что, замышляют против меня новые заговоры? Разве им недостаточно моей головы? Встаньте же, сударыня, встаньте и объяснитесь!
Выражается он изысканно, но крыша у него явно поехала! — подумала Дуглесс.
— Послушайте, — воскликнула она, — я совершенно не понимаю, о чем это вы? — И, вставая с пола, добавила:
— А теперь, если позволите, то…
Больше она сказать ничего не успела, потому что он обнажил шпагу длиною, наверное, в целый ярд и, направив ее острый конец на горло Дуглесс, вскричал:
— Измени свое заклятие, ведьма! Я еще успею вернуться! Для Дуглесс это было уж слишком! Сперва Роберт и его лгунья дочь, а теперь вот этот, Гамлет чокнутый! И, вновь залившись слезами, она буквально осела вдоль холодной каменной стены прямо на пол.
— Проклятие! — пробормотал мужчина, и в следующее мгновение Дуглесс почувствовала, что ее подхватывают с пола и перетаскивают на церковную скамью.
Ей казалось, что она никогда уже не сможет перестать плакать!
— Сегодня — самый худший день в моей жизни! — с рыданиями проговорила она. Мужчина так и стоял рядом с нею и глядел на нее сердитым взглядом — будто в каком-нибудь фильме с Бетт Дэвис! — Простите, пожалуйста, — наконец сумела выдавить из себя она. — Обычно я не имею привычки плакать так много, но, когда тебя бросает человек, которого ты любила, а потом на тебя набрасываются, угрожая проткнуть не чем-нибудь, а шпагой и никак не иначе, и все это случается в один день, то это конечно же должно привести к полному упадку сил! — Тут она поглядела на носовой платок: он был необыкновенно большим, а по краю, шириною в дюйма полтора, не меньше, шла изысканная ручная вышивка шелком. — Как красиво! — еще всхлипывая, проговорила она.
— Нет у меня времени на все эти пустяки! — завопил незнакомец. — Душа моя словно привязана к колу костра и сгорает — и ваша ведь тоже попадет туда же! Еще раз повторяю вам: снимите свое заклятие!
Дуглесс постепенно начала приходить в себя.
— Я вообще не понимаю, о чем это вы, — ответила она, — Да, я тут плакала в одиночестве в свое удовольствие, и вот являетесь вы, в своем совершенно абсурдном наряде, и начинаете орать на меня! Самое время сейчас вызвать полицию — как бишь там они у вас прозываются, бобби, что ли? Или в сельских местах Англии их называют как-то по-другому?! И разве законом разрешено таскать при себе такую, как у вас, шпагу?!