– Судя по всему, вы с братом сами не из Гленнидама. Иначе ты бы знал, как зовут жену Сикснита и их новорожденного ребенка, поскольку в деревне живет всего пятьдесят человек. В какой деревне вы живете?
– Ни в какой, – сказал я. – Мы живем сами по себе – главным образом в лесной глуши.
– Разбойники, – прошептал Свон.
– Возможно. – Равд чуть заметно пожал плечами, приподняв их буквально на толщину травинки. – А ты отведешь нас к своему дому, если я попрошу, Эйбел?
– Это дом Бертольда Храброго, сэр, а не мой. – Я испепелял Свона взглядом.
– Ну, к дому твоего брата. Ты отведешь нас туда?
– С удовольствием. Только это не дом в полном смысле слова, а просто лачуга. Немногим больше вашей палатки. – Мне показалось, что Свон собирается сказать что-то, но он промолчал, и поэтому я продолжал: – Мне следовало бы стать разбойником, как говорит Свон. Тогда бы у нас с братом был хороший дом с толстыми стенами и дверями – и вдоволь еды.
– В этом лесу водятся разбойники, Эйбел, – сказал Равд. – Они называют свои шайки вольными отрядами, у них есть все, о чем ты говоришь?
– Думаю, да, сэр.
– А ты сам видел?
Я помотал головой.
– Когда мы встретились, Свон выразил опасение, что ты заведешь нас в засаду. Как по-твоему, вольные отряды могут на самом деле напасть на нас из засады? И сразиться с нами тремя?
– С нами двумя, – сказал я. – Свон даст деру.
– А вот и нет!
– Ты дашь деру от меня, еще не заухает сова. – Я презрительно сплюнул в костер. – Ты бы улепетывал как трусливый заяц даже от двух хромых котов и слабой девчонки.
Свон взялся за эфес меча. Я понял, что должен помешать парню обнажить клинок. Я перепрыгнул через костер и повалил Свона на землю. Он отпустил эфес, когда упал, а я выхватил меч у него из ножен и забросил далеко в кусты. Мы сцепились и покатились по земле (так иногда дрались мы с тобой); он пытался дотянуться до своего кинжала, но я не давал. Мы подкатились к самому костру, и он вырвался из моей хватки. Я думал, он собирается выхватить кинжал и вонзить в меня, но он вскочил на ноги и пустился наутек.
Стряхивая грязь с одежды, я сказал Равду:
– Вы можете забрать свой скильд обратно, раз хотите.
– Если хотите. – Он даже бровью не повел. – «Если» выражает предположение или возможность, а «раз» означает утверждение или уверенность. Ты слишком грамотно говоришь, Эйбел, чтобы делать такие непозволительные ошибки.
Я кивнул. Я все еще не понимал, что он за человек, и сомневался, пойму ли когда-нибудь.
– Я думал, вы разозлитесь на меня.
Равд потряс головой.
– Свону скоро предстоит стать рыцарем. Этого ожидает его семья и он сам. А также его светлость – да и я, коли на то пошло. Таким образом, он станет рыцарем. Но прежде чем пройти акколаду, Свон должен многому научиться. Я учу его по мере своих сил.
– И меня, – сказал я. – Правильно употреблять слова «раз» и «если» – и многим другим вещам.
– Благодарю тебя.
Несколько минут мы сидели, погруженные каждый в свои мысли. Потом я спросил:
– А я могу стать рыцарем?
Тут я в первый и последний раз увидел на обычно бесстрастном лице Равда слабое подобие удивления: глаза у него чуть округлились.
– Мы можем взять тебя с собой, если ты имеешь в виду это.
Я помотал головой:
– Мне нужно остаться здесь и заботиться о Бертольде Храбром. Но когда-нибудь? Если я останусь здесь?
– Мне кажется, ты уже почти рыцарь. Что делает мужчину рыцарем, Эйбел? Мне бы хотелось услышать твои суждения на сей счет.
Он вдруг напомнил мне мою учительницу математики, магистра Спаррео, и я широко ухмыльнулся:
– И поправить меня.
Равд улыбнулся мне в ответ:
– И поправить тебя в случае необходимости. Так скажи мне, чем рыцарь отличается от любого другого мужчины?
– Кольчугой вроде вашей.
Равд отрицательно потряс головой.
– Тогда большим конем вроде Черногривого.
– Нет.
– Деньгами?
– Конечно же нет. Я упомянул об акколаде, когда мы с тобой говорили о моем оруженосце. Ты меня понимаешь?
Теперь я помотал головой.
– Акколада – это обряд, по совершении которого человек получает право называться рыцарем. Позволь спросить тебя еще раз: что делает мужчину рыцарем, Эйбел? Что именно делает человека настолько отличным от других людей, что мы называем его иначе, нежели всех остальных воинов?
– Акколада, сэр.
– Акколада лишь узаконивает звание рыцаря, это всего лишь формальность, признание уже существующих качеств. Любого прошедшего акколаду мы начинаем называть рыцарем.