ПУНКТ ВТОРОЙ И ПУНКТ ТРЕТИЙ
– Прекрасно, перейдем к следующему пункту. Вы принесли от лаймового дерева не только кубок, но и стеклянную трубку. Разумеется, вам приходило в голову, что рано или поздно я увижу ее. Вы собираетесь показать мне находку?
– Я хотел показать, когда мы закончим разговор на прочие темы. – Я хорошо спрятал зеленую трубку в высокой траве, хотя она и без того практически сливалась с ней, но быстро нашел ее и протянул Гарсегу. – Там внутри скрученный лист бумаги.
Он кивнул.
– Вы взломали печать?
Я сказал, что никакой печати там не было, а Ури склонилась над моим плечом, чтобы разглядеть получше. Баки тоже подошла поближе. Они обе оставались обнаженными, и тогда, и впоследствии, и мне было трудно не пялиться на них, но я не пялился.
Гарсег вытащил затычку и извлек из трубки лист бумаги.
– Это свиток. Нечто вроде книги, – пояснил он, развязывая тонкие тесемки.
– Я тоже развязывал, – сказал я, – но потом завязал как было.
– Вы прочитали свиток?
Я помотал головой:
– Я взглянул на него, но мне не разобрать такое письмо.
– Мне тоже. Вероятно, здесь написано по-целидонски.
Он отдал свиток Баки, которая сказала:
– Хм… Я знаю только наше письмо, а такое мне не прочитать.
Ури придвинулась ко мне поближе:
– Если Баки не может, я тоже не могу.
Гарсег взял свиток у Баки, снова свернул и, завязав тесемки, засунул обратно в трубку.
– Возможно, это завещание женщины, чьи кости мы нашли, но точно сказать нельзя. Коли хотите, оставьте свиток у себя, сэр Эйбел. Или же положите обратно на место.
Вернув трубку со свитком обратно под дерево, я спросил Гарсега, как он думает, знала ли она, что умрет. Гарсег указал на кубок:
– Когда рядом с телом находишь кубок, невольно напрашивается мысль о яде. Вот почему я посоветовал вам тщательно вымыть сосуд, хотя он лежал тут долгое время. Если здесь имело место отравление, возможно, женщина отравилась сама и до последней минуты сжимала завещание в руке.
Я попытался представить, зачем женщине понадобилось убивать себя в таком прекрасном саду.
– Наверное, у вас еще много вопросов. Спрашивайте, коли хотите, только сразу признаюсь: у меня нет ответов.
– Ты сказал, что видел кости, – напомнил я Гарсегу. – Ты видел и стеклянную трубку тоже?
Он отрицательно потряс головой.
– Я поискал вокруг, но солнце еще только всходило. Я не увидел трубки.
– Ты говорил о великом сражении, в результате которого эльфы изгнали Сетра из своего мира.
Я сказал так, поскольку подумал: Гарсег не хочет, чтобы Ури и Баки знали, кто он такой на самом деле. Я остался доволен своей сообразительностью, но Ури вдруг задрожала всем телом, и мне пришлось пообещать никогда впредь не произносить имени Сетра.
– Мы должны были умереть, – сказала она. – Мы должны были умереть, если поднимемся сюда.
Баки повторила то же самое.
– Он прощает вас, – сказал Гарсег.
Я видел, что они не поняли, но поверили – или почти поверили, таким убедительным тоном он говорил.
– Тысяча ваших лет миновала со времени того сражения, – сказал Гарсег. – Я могу рассказать о нем в подробностях, коли хотите. Но хотите ли вы?
– Пожалуй, нет. Я все думаю о той женщине. Не могли же кости пролежать здесь тысячу лет, правда?
– При такой влажности? Конечно нет.
– Значит, женщину привел сюда не строитель, возведший башню?
– Кто знает? Когда здесь проходит тысяча лет, в Эльфрисе проходит сто или даже меньше.
– Вдобавок он возвращается время от времени, – сказала Баки. – Давайте не будем больше говорить о нем.
Я напряженно размышлял. Первым делом я предположил, что женщина потерпела кораблекрушение, но коли так, зачем она убила себя? Я снова спросил Гарсега, является ли верхушка башни островом в Митгартре, и он опять ответил утвердительно.
– Хорошо, – сказал я, – если это остров, почему я не слышу шума моря? Я не слышал шума моря ни разу, пока мы здесь.
– Оно не особо шумит, когда спокойно.
– Ладно, я пойду посмотрю. А ты оставайся тут с нашими больными девушками.
Баки робко сказала:
– Ури и Баки, господин. Я Баки.
Только тогда я окончательно понял, кто есть кто, и больше уже никогда их не путал.
Гарсег потряс головой, возражая против моего распоряжения, но я не обратил на него внимания. Солнце еще стояло не очень высоко, поэтому, чтобы свет не бил мне в глаза, я повернулся спиной к нему и двинулся на запад. Примерно через каждые сто шагов я надламывал веточки деревьев и спустя некоторое время услышал позади голос Гарсега:
– Зачем вы это делаете?
Я не обернулся.
– Чтобы найти дорогу обратно, разумеется.
– А зачем вам возвращаться обратно?
– Девушкам нездоровится, и мы должны позаботиться о них. Я надеялся, ты останешься там и присмотришь за ними.
– На протяжении всей своей истории эльфы пытались освободиться из-под власти чудовища по имени Кулили. Вы – их последняя надежда. Я не спущу с вас глаз даже ради десяти тысяч блюющих дев.
Я остановился, чтобы рассмотреть дерево с листвой дивного оттенка зеленого цвета. Несомненно, родиной чудесного растения являлся Эльфрис, но оно казалось таким свежим и юным, словно Бог сию минуту создал его, посадил буквально за минуту до моего появления здесь. Густо усыпанное голубыми и лиловыми цветами с длинными ярко-красными усиками (или как там они называются) посреди раскрытых лепестков. Я никогда прежде не видел ничего подобного и навсегда запомнил неземной красоты дерево.