Владимир Железников
Рыцарь
Дорогие ребята! На обложке этой книги написаны слова: «Читаем сами». Обязательно выполните это пожелание, потому что после первой самостоятельно прочитанной книжки вы поймёте, как это замечательно читать самим. Ведь подумайте: всё, что открыли люди за всю свою историю, записано в книгах, и даже то, что они только мечтают открыть, тоже записано в книгах… И про великие революции записано в книгах, и про великих людей, и про войны, и про нашу жизнь… И вот теперь весь этот громадный, удивительный, прекрасный мир в ваших руках.
Со своей стороны, я очень рад, что одна из первых книг, которую вы прочитаете сами, будет моя книга. Собирая её, я старался, чтобы в книгу вошли рассказы о вашей жизни.
Владимир Железников
История с азбукой
После уроков я зашёл в первый класс. Я бы не стал к ним заходить, но соседка поручила присмотреть за её сыном. Всё-таки первое сентября, первый школьный день.
Заскочил, а в классе уже пусто. Все ушли. Ну, хотел повернуться и идти. И вдруг вижу: на последней парте сидит какая-то кнопка, из-за парты её почти не видно. Это была девочка, а совсем не мальчик, которого я искал. Как полагалось первоклашкам, она была в белом переднике и с белыми бантами ровно в десять раз больше её головы.
Странно, что она сидела одна. Все ушли домой и, может быть, уже едят там бульоны и молочные кисели, и рассказывают родителям чудеса про школу, а эта сидит и неизвестно чего ждёт.
— Девочка, — говорю, — почему не идёшь домой?
Никакого внимания.
— Может быть, потеряла что-нибудь?
Сидит как статуя, не шелохнётся.
Что делать — не знаю. Уйти вроде неудобно. Подошёл к доске, придумываю, как расшевелить эту «статую», а сам потихоньку рисую на доске мелом. Нарисовал первоклашку, который пришёл из школы и обедает. Потом его отца, мать и двух бабушек. Он жуёт, уплетает за обе щеки, а они ему смотрят в рот. Получилась забавная картинка.
— А мы с тобой, — говорю, — голодные. Не пора ли и нам домой?
— Нет, — отвечает, — я домой не пойду.
— Что же, ночевать здесь будешь?
— Не знаю.
Голос у неё жалобный, тоненький. Комариный писк, а не голос.
Я оглянулся на свою картину, и в животе у меня заурчало. Есть захотелось.
Ну её, эту ненормальную. Вышел из класса и пошёл. Но тут меня совесть заела, и я вернулся.
— Ты, — говорю, — если не скажешь, зачем здесь сидишь, я сейчас вызову школьного врача. А он — раз-два! — «скорая помощь», сирена — и ты в больнице.
Решил напугать её. Я этого врача сам боюсь. Вечно он: «Дыши, не дыши», — и градусник суёт под мышку. Холодный как сосулька.
— Ну и хорошо. Поеду в больницу.
Честное слово, она была ненормальная.
— Можешь ты сказать, — закричал я, — что у тебя случилось?
— Меня брат ждёт. Вон во дворе сидит.
Я выглянул во двор. Действительно, там на скамейке сидел маленький мальчик.
— Ну и что же?
— А то, что я ему обещала сегодня все буквы выучить.
— Сильна ты обещать! — сказал я. — В один день всю азбуку?! Может быть, ты тогда школу закончишь в один год? Сильна врать!
— Я не врала, я просто не знала.
Вижу, сейчас она заплачет. Глаза опустила и головой как-то непонятно вертит.
— Буквы учат целый год. Это непростое дело.
— У нас папа с мамой уехали далеко, а Серёжа, мой брат, сильно скучает. Он просил бабушку, чтобы она написала им от него письмо, а у неё всё нет свободного времени. Я ему сказала: вот пойду в школу, выучу буквы, и напишем маме и папе письмо. А он мальчикам во дворе рассказал. А мы сегодня весь день палки писали.
Сейчас она должна была заплакать.
— Палки, — говорю, — это хорошо, это замечательно! Из палок можно сложить буквы — Я подошёл к доске и написал букву «А». Печатную. — Это буква «А». Она из трёх палок. Буква-шалашик.
Вот уж никогда не думал, что буду учителем. Но надо было отвлечь её, чтобы не заплакала.
— А теперь, — говорю, — пойдём к твоему брату, и я всё ему объясню.
Мы вышли во двор и направились к её брату. Шли, как маленькие, за руки. Она сунула мне свою ладошку в руку. Мягкая у неё ладошка и тёплая, пальцы подушечками.
Вот, думаю, если кто-нибудь из ребят увидит — засмеют. Но не бросишь же её руку — человек ведь…