— Он любит тайны и загадки, но не интересуется женщинами?
— Я не понимаю этого, — вздохнул Джеффри, — а он говорит, что не понимает, что нового или интересного я нахожу в сражениях.
— Ив женщинах, — съязвила Ртуть.
— О, я думаю, что перерос этот интерес, — слишком небрежно ответил Джеффри. — С твоего позволения, предводительница, я хочу прилечь. И потом, мне думается, что ты тоже не прочь отдохнуть, Ртуть не прочь была увидеть его скорее повешенным, чем выспавшимся. Она еще немного посидела, расчесывая волосы.
Села она так, чтобы ни Джеффри, ни Грегори не могли видеть ее лица, и распустила волосы, прикрыв ими спину. Глаз Джеффри она не видела, но спустя пару минут он отвернулся, как будто уже спал. Она встала, прошла мимо него, достала из своей сумки ленту и села на виду у братьев заплетать косу. Довольно улыбнулась, услышав тяжелый вздох с того места, где лежал Джеффри, и все-таки пожалев его — ушла заплетать вторую косу за костер. Она села на свету костра, изогнув спину и повернувшись к Грегори в профиль.
И тут же пожалела об этом.
Он ничем не оскорбил ее и даже не посмотрел в ее сторону.
Но в этом-то и было все дело. Он продолжал сидеть так, как будто ее и не было. Он просто сидел и смотрел в пространство. Наконец она в досаде встала и, топнув ногой, отошла подальше от братьев, остановилась, сложив руки, и повернулась к ним спиной. Она не нарушит своего слова и не подаст своим разбойникам знак для освобождения. Но она знала, что по ее позе они поймут — она больше не желает находиться в обществе Джеффри Гэллоугласа.
Тем более что не очень-то он в ней нуждается. Если бы было иначе, он пошел бы за ней, а не наоборот.
Само собой, Минерва и Джори поняли ее сигнал. Через пару минут темные фигуры окружили лагерь. Ртуть увидела перед собой Минерву.
— Не причиняйте им серьезного вреда, — выдохнула она.
Минерва презрительно посмотрела на Грегори.
— Часовой — просто блеск! Сторожит во сне, — насмешливо проговорила она и, оглянувшись назад, кивнула Джори.
Разбойники начали неслышно подбираться к братьям. Взлетели дубины — и резко застыли.
Не отскочили, как от невидимого щита, а остановились неожиданно и словно застряли в смоле.
Минерва и Джори дергали свое оружие, но ничего не могли с ним сделать. Тянули сильнее, но дубины не поддавались. Наконец, раздраженные до предела, они одновременно оставили дубины в покое и взялись за мечи.
— Нет! — вскрикнула Ртуть, но слишком поздно — они уже успели ими взмахнуть и удар стал неминуемым… И тоже застряли, еще прочнее дубин. Словно бы не в смоле, а в твердом дереве. И никак не вытаскивались. Минерва и Джори тянули изо всех сил за рукояти, но мечи даже и не думали поддаваться.
Разбойники в суеверном страхе переглядывались между собой, но свое оружие все-таки подняли…
— Осторожней! — попросила Ртуть. В этот момент Грегори вышел из состояния транса.
— Не беспокойся, девушка. Они не смогут причинить нам вред.
Разбойники поражение замолкли, даже Минерва и Джори застыли.
— Ты все это время знал о них? — от удивления и страха Ртуть перестала говорить шепотом.
— Да, в общем и не стоило меня из-за этого отрывать от мыслей. Но твоя боль заставила отвлечься.
— Моя боль? Что ты знаешь о моей боли? — воскликнула Ртуть, радуясь возможности вылить свое негодование. — И почему ты так уверен, что я девушка?
— Это совершенно очевидно, — невозмутимо ответил Грегори.
— По каким же таким признакам?
Грегори пожал плечами.
— Их слишком много, чтобы перечислять. Я отмечаю их бессознательно. Подобное тянется к подобному. Надо самому быть девственником, чтобы это понять. Ты что-то еще хочешь узнать?
Она смотрела на него, лишившись дара речи. Все остальные разбойники, мужчины и женщины, тоже.
Им никогда не доводилось слышать, чтобы мужчина открыто и добровольно признавался, что он девственник — конечно, если он не священник.
— Возвращайтесь в свой лагерь, — обратился Грегори к разбойникам. — Вы не пройдете, потому что я не усну. А пока я бодрствую, ваше оружие бесполезно. Мне не хотелось бы, чтобы вы бесцельно провели время и потеряли возможность отдохнуть.
Он так чертовски вежлив! Так любезен и мягок!
— Мы не уйдем без предводительницы, — возразила Минерва.
Грегори повернулся и очень внимательно посмотрел на Ртуть.
По ее коже пробежали мурашки. В его взгляде не было восхищения, к которому она привыкла, не было даже интереса, — похоже он просто оглядел ее, оценивая состояние, в котором она находится.
— Она не закована в цепи и не сидит в клетке, — сказал Грегори, потом обратился к Ртути:
— Что тебя держит?
— Мое слово!
Грегори с минуту смотрел ей в глаза — своим взглядом, устремленным куда-то за нее. Потом кивнул.
— Тогда ты связана гораздо прочнее любых кандалов.
— Поэтому я ничего не могу сделать.
— Мы все равно ее уведем! — стояла на своем Минерва.
Грегори внимательно обдумал ее слова и покачал головой.
— Джеффри этого не хочет.
— Да неужели? — гневно и громко спросила Минерва. Не обращая внимания на отчаянные знаки Ртути, она подошла, собираясь схватить ее за пояс и поднять…
Ртуть не шевельнулась.
Джори увидел это, подбежал и стал помогать Минерве. Вокруг образовалась толпа из желающих помочь. Ртуть прикусила губу, чтобы не заорать от боли.
Грегори услышал ее мысленный крик и тихо, но внятно, так, что все отчетливо его услышали, попросил:
— Перестаньте. Вы делаете ей больно.
Они выпустили Ртуть, словно она превратилась в текущую лаву, и отступили.
— Пусти ее! — разбушевалась Минерва.
— Нет, — просто ответил Грегори.
Взбесившаяся Минерва развернулась, выхватила у разбойника, стоящего рядом, боевой топор и обрушила его на голову Грегори. Точнее, попыталась…
— Нет! — в ужасе закричала Ртуть.
— Конечно, нет, — согласился с ней Грегори, глядя на тяжелый топор, который повис в воздухе совсем близко от его лица.
Минерва, побагровев и отчаянно бранясь, пыталась дотянуться.
— Мы вернулись к тому, с чего начали, — подвел итог Грегори. — Это бессмысленно. Уходите.
— Бессмысленно?! — крикнула ему Ртуть. — Сколько человек потребуется, чтобы победить тебя? Сотня? Тысяча?
— Слишком много, — послышался голос Джеффри. — Они же не смогут все сразу напасть на него, а я буду рубить их сзади Ртуть повернулась. Джеффри, улыбаясь, опирался на локоть.
Он даже не стал выбираться из-под одеяла. Он просто даже не счел их достойными того, чтобы взять в руки меч!
— Это нечестно, ни в ком из вас нет справедливости! — ярилась Ртуть. — Нет ни справедливости, ни равенства в борьбе с Гэллоугласами! Если бы даже я могла встретиться с тобой один на один, тут же появились бы остальные и одолели меня! Это нечестно и несправедливо, с твоим волшебством, подслушиванием мыслей и искусным владением мечом! Гэллоугласа не победить, потому что судьба наделила его способностями, которых нет у других! Никто не может сражаться с одним из вас, все остальные моментально встревают!
— Истинная правда, — спокойно подтвердил Грегори. — Нас шестеро, и мы всегда превзойдем вас.
Ртуть развернулась, заметалась в ярости, но лицо Грегори оставалось спокойным и серьезным: если он и издевался над нею, то не сознавая этого.
— Он никогда не пытается обидеть, — заметил Джеффри, — и не хвастает.
Ртуть с дрожью отвращения отвернулась от Грегори.
— Он не человек!
— Это не правда! — Джеффри неожиданно вскочил, сжимая кулаки. — Он хороший человек, один из лучших, и он не сделал тебе ничего плохого. Только помешал причинить мне вред. А ты обидела его, самого мягкого, самого замечательного из всех юношей!
Ртуть смотрела на него, удивленная обрушившимся на нее гневом. Потом перевела взгляд на Грегори и увидела на его лице выражение боли. На ее глазах он скрыл это выражение, лицо его разгладилось, и она уже не была уверена в том, что видела.