Володю вывели из квартиры, посадили в автомобиль с затемненными стеклами. Там, на заднем сиденье, он пытался брыкаться, возражать, говорить, что станет жаловаться отцу, пойдет в милицию, но Дима с переднего сиденья так зыркнул на него глазами, так скривил свой рот, что Володя тут же стих, и Дима совсем напрасно проговорил:
- Пасть свою захлопни, партак5 несчастный! Намордник наденьте на него, пусть слегка остынет, пока не привезем его на место.
И тут же двое молодцов Паука, что уместились рядом с Володей по обеим сторонам от него, напялили ему на голову черный мешок из плотной ткани, и тотчас темнота сковала и сознание и волю того, кто задумал тягаться с Пауком.
Куда его везли, Володя не знал, но везли его долго, и судя по тому, что скоро проносившиеся мимо машины попадались все реже, а стоять у светофоров им совсем не приходилось, пленник догадался, что выехали за город. Даже воздух здесь был чище. Наконец остановились, описав перед этим круг.
- Ну, просим пожаловать в наш замок, - совсем миролюбиво, даже задушевно предложил Дима выйти, но тут же приказал, чтобы Володя не пробовал снимать с головы мешок. И вот мальчик, ведомый под руку одним из людей Паука, вошел в какой-то дом, где сильно пахло жареным мясом, ароматным и острым, и Володе тут же захотелось есть, потому что, кроме кофе, выпитого у Белоруса, он сегодня ещё ничего не брал в рот. Однако он догадывался, что пригласили его сюда совсем не затем, чтобы потчевать жареной олениной (что, кроме оленины, думал он, можно было готовить в загородном замке?), а, возможно, затем, чтобы расквитаться с ним.
Долго вели Володю по коридорам дома, но наконец он очутился в такой жарко натопленной комнате, что ощутил это несмотря на то, что на его лице был мешок из толстого сукна. И вот эта маска была сорвана с головы, и Володя увидел пылающий камин, а перед ним - человека, сидевшего к нему спиной, положив ноги на каминную решетку. На его плечах покоился клетчатый шотландский плед, а у ног лежал огромный пятнистый дог с открытой пастью, откуда свесился мокрый розовый язык.
Все в этой полутемной комнате на самом деле напоминало замковые залы, которые видел Володя в Плоцке, - и картины, и оленьи рога, могучие и ветвистые, и даже матово поблескивавшее на стенах старинное оружие. Но не эти трофеи привлекли внимание Володи, едва его глаза привыкли к полумраку, - в углу, справа от камина, метрах в пяти от человека, гревшего ноги, сидел в кресле другой человек, и его поза, его вид буквально заворожили мальчика, заставив его сердце биться так сильно, будто он увидел привидение.
Этот человек, сидевший в тяжелом, массивном кресле, был наполовину голым, его руки покоились на подлокотниках, но не произвольно, а по чьему-то приказу - ремни так туго перетягивали руки, что врезались глубоко в плоть человека, на груди, плечах которого виднелись кровавые рубцы, а голова, как у мертвого, свешивалась на грудь.
- Ну, здравствуй, мальчик! - не вставая, повернул к Володе голову сидевший у камина человек, и Володя тотчас узнал в говорившем Паука. - Вот видишь, как скоро довелось нам встретиться опять? Что ж, заслуживаешь того, чтобы с тобой люди пожилые, уважаемые даже, встречались часто - ты умный и очень... очень шустрый мальчик.
И тут Володя, присмотревшись к предмету, прислоненному к каминной решетке, неподалеку от ног сидевшего, узнал "Святого Иеронима"! Являлась ли эта картина подлинником, была ли она копией, а если копией, то какой по счету, Володя, конечно, знать не мог, но отчетливо понял, что окончательно засыпался.
- Почему же это я шустрый? - спросил Володя тихо, но спокойно, потому что догадывался - самообладание сейчас важнее всего, но Паук вместо ответа только негромко рассмеялся и потер шершавыми, сухими ладонями.
- Ты этого вот дядю не узнаешь? - спросил в свою очередь Паук, махнув рукой в сторону полуголого мужчины. - Да нет, откуда тебе его знать, конечно! А ведь это, мальчик, человек в своем роде очень, очень известный, прославленный даже по части краж произведений искусства преимущественно из государственных собраний. И ты знаешь, какая с этим мастером, виртуозом своего дела недавно случилась непруха? Не знаешь?
- Да откуда же мне знать? - удивленно спросил Володя, начиная соображать, кто этот полумертвый человек, сидящий в кресле.
- Так вот в чем дело, мальчик, - продолжал, улыбаясь, Паук, не вставший между тем с кресла, на котором сидел, и даже не повернувшись лицом к Володе - так и сидел вполоборота к нему. - Значит, приходит этот парень в одно культурное место, чтобы позаимствовать оттуда одну вещицу, картинку, скажем. И очень все удачно у него так получилось, только вот оказалось, что позаимствовал он в том культурном месте не совсем-таки то, что он хотел там взять. Не догадываешься, о чем речь идет?
Володя, к которому уверенность в себе приходила теперь одновременно с опасностью, грозившей ему, нагло так сказал:
- Нет, не могу взять в толк, о чем вы говорите. Понимаю только, что этот парень или пьяным был, или он по натуре пентюх и болван, раз уж то забрал, что ему негодным потом показалось.
Стоявший за Володей Дима (мальчик чувствовал его присутствие спиной) громко хмыкнул:
- Ну и жаба!
А Паук, разозлившись на невозмутимость Володи, заливаясь тихой злобой, сказал:
- Так ведь этот парень не по природе своей лохом стал, а сделали его лохом кой-какие людишки. Тут и имеющий семь пядей во лбу промахнулся бы, факт! Сам посуди, взял он картинку, какую хотел, а оказалось, что копию взял, потому что кто-то уж успел пошуровать - изловчился!
- Ну а я-то тут при чем? - пожал плечами Володя. - Догадываюсь о том, что поймали вы Злого, того самого, кто ночью снял "Иеронима". Только зачем вы намекаете здесь на меня? Мало ли что снял ваш Злой в "культурном месте". Я ведь в том месте лично ничего не вешал, а если снял он копию, значит, она там так и висела на гвоздике. Бывает и такое, я слышал, что музеи вместо подлинников подмену выставляют, а настоящую картину в то время реставрируют.
Дима за спиной Володи снова громко хмыкнул, сказав: "Ну и нашел же я негодяя!", и Володя больше не мог терпеть, потому что нервы его, натянутые так туго, точно струны в рояле, начинали рокотать, едва к ним прикасалось любое слово.
- Да не негодяй я, не негодяй! Чего ты обзываешься?! Говорите прямо, чего плохого я вам сделал, а потом и обзывайтесь! - прокричал мальчик, криком маскируя подступавшие слезы.
Паук заговорил добрее, мягче:
- Мальчик, эта вот картина - возьми её в руки, возьми - взята нами у Злого, которого ты ловко признал в том человечке. Рассмотрели мы её внимательно, малыш, - глазки-то у нас есть, есть! - рассмотрели и получилось так, будто Злой снял ту самую картину, что повесил ты. Или, думаешь, мы не признаем работу Браша?
Да, Володя понимал, что его приперли к стенке, но сдаваться он не хотел:
- А почем вы знаете, что Злой снял в Эрмитаже именно это полотно, а не настоящее? Может, он вам нарочно копию подсунул, чтобы настоящую картинку к рукам прибрать. Ведь он и Белоруса обманул, и напарника своего, Кита! Так разве такой "мастер" станет вам отдавать то, ради чего трудился, в милиционеры поступал! Нет, не станет!
Да, Пауку поистине нравилось упорство Володи, и он удовлетворенно рассмеялся, весело потерев ладонью о ладонь, причем раздался такой звук, будто наждачной бумагой драили кирпич.
- Ей-Богу, ты говоришь разумно, воробей! Но ведь и мы не лохи безмозглые, чтобы верить любому слову Злого. И мы вначале предположили, что он нас динамит и вместо подлинника подсовывает копию. И вот привезли мы Злого на эту дачку и начали, как говорили двести лет назад, допрос с пристрастием - кто же может не любить тела своего? Железом раскаленным его чуть-чуть погрели, но ничего новенького Злой нам не сказал. Только и твердил, что снял вот эту вот картину, потому как от подлинника она ничем не отличалась. Да и как он мог помыслить, что кто-то до него тут пошурует? Начали мы потом считать-высчитывать, и оказалось, что подлинную картинку ты, голубчик, снял, а больше некому. Это, конечно, очень хорошо, что не черту Злому она досталась, не Белорусу, нас хотевшему крутнуть, а тебе, Володя. И теперь мы очень просим твою юную милость рассказать нам, зачем тебе понадобилось нас динамить и наговаривать на Злого? Разве тебе обещанного гонорара мало показалось?