Волхв Гонта выдохнул с облегчением:
– Слава Роду! Одиночная камера для начавшихся разбирательств лучше всего. Давай его немедленно сюда! Поговорим с парнем, успокоим его, пирогами накормим.
Олеж Бутурлин продолжал читать бумаги, словно не слышал распоряжения:
– …Рекомендуется сутки продержать арестованного только на одной воде… Ну это у нас и так практикуется… Так что пирогов ему не видать как своих ушей… Ты уж извини… Мм… Что тут еще?.. Ага! Вот второй листок, с изменением формулировки содержания: «На время предварительных разбирательств – содержание в общей камере. Кормежка по общему пайку».
Гость уже стоял на ногах, нависая над плечом хозяина кабинета и с волнением читая лежащие перед тем бумаги.
– И какая собака это подписала?! Аргин?.. Кто такой?
– Демис Аргин. Воевода, заместитель главного маршала, – не чинясь, давал пояснения Олеж. – Только два месяца как работает в ведомстве. То ли из бриттов, то ли из греков.
– Да с ним потом разберемся! – Старик переживал все больше. – Ты давай быстрей рыцаря сюда прикажи привести. Насколько я помню, наибольшая смертность как раз в общей камере?
– Ну так… уголовники! Отбросы общества…
– Не юродствуй! Вызывай конвоиров! – Казалось, еще миг, и озлобленный, раздраженный волхв применит к бывшему ученику что-нибудь из арсенала своего магического оружия.
И тот решил не спорить. Лишь проворчал, звоня в колокольчик:
– Ладно, при такой форме содержания ты имеешь право для допроса… – Тут служка доставил отвар и пироги, и ему последовало дополнительное распоряжение: – Еще одну кружку принеси! – Дальше получил приказ вошедший десятник конвоя: – Немедленно доставить сюда Грина Шестопера. Он в одной из общих камер. Выполнять!
Десятник грохнул кольчужной рукавицей по нагрудной пластине и поспешил за арестантом. А волхв пробежал глазами сопроводительные бумаги и, все еще кипя негодованием, стал усаживаться в гостевом кресле.
– Странные формулировки: вначале – в одиночную камеру, затем – в общую. Тебя это не смущает?
– Да я в подобные тонкости вообще никогда не вникаю, – обиделся главный тюремщик. – За это отвечают мои погляды и замы.
– Ну да, ну да… А если вдруг заключенные бунтовать начнут? Или в массовой драке друг друга изведут? Или побег устроят? На кого тогда все шишки посыплются?
– Тоже не на меня! Я тут для красоты и солидности.
– Ой ли? – не отступался старик. – Почему тогда так тщательно в бумаги вчитываешься, прежде чем мою простенькую просьбу выполнить? Следовательно, понимаешь, что чрезвычайное происшествие тебя с этой должности пинком под зад выкинет. В лучшем случае…
Олеж Бутурлин криво улыбнулся:
– Не знаю, чем тебе этот рыцарь близок, но из тюрьмы чуть не каждый день покойника выносят. Так что ничего в этом чрезвычайного нет. Другой вопрос, если сразу пяток арестантов помрет, тогда уж точно поглядам не поздоровится.
– Да?.. А представь такой вариант, что меня сюда по ошибке упрятали да в общую камеру засадили. Что случится?
– Хе-хе! – развеселился начальник тюрьмы. – Да ты тогда всех уголовников передушишь! Или сумасшедшими их сделаешь…
Сказал и на полуслове осекся. Нахмурился, озадаченно поглаживая появившуюся на макушке лысину:
– Ты это к чему?.. На что намекаешь?.. Что этот Шестопер твоими силенками обладает?..
– Эка ты задрал планку! – хихикнул старик. – В таком случае от твоего места работы камня на камне не осталось бы. Тут другое… Этот парень и сам по себе не промах, и одежонка на нем для элитных власнечей. Ну и вдобавок при нем имеется боевой опытный… смерчень.
Ветеран сразу понял и хорошо себе представил возможные последствия. Поэтому вскочил на ноги и ухватился за колокольчик, пытаясь сообразить, что лучше сделать: звонить или немедленно мчаться в злополучную общую камеру.
– Как же так?.. Почему никто не предупредил?.. И что я теперь…
– Теперь уже сиди и жди! В любом случае конвоиры раньше нас с тобою справятся. А если они не успели, то и нам метаться поздно. Про наличие домового у рыцаря я никому не рассказывал, все лишний шанс будет у парня выжить в любой обстановке. И тебе настоятельно советую об этом помалкивать.