Заперев камеру, стражники обсудили со сторожем судьбу заключенного. Если бы Ирвэн смог услышать их разговор, то непременно впал бы в истерику. Стража, весело болтая, обсуждала вид казни и день. Хохот и жестокие шутки стали спутниками рыцаря.
В течении следующей недели Ирвэн научился с теплом вспоминать армейскую похлебку. Живот пусто ворчал и требовал любой гадости для себя, кроме воды. Спина Ирвэна считала, что сон на жестких камнях полезен только как теоретическая процедура и требовала прекратить практику. Лодыжки и кисти вспоминали ласковое обращение солдат и каждую минуту напоминали рыцарю о своем существовании. Но сейчас все жалобы тела остались вдалеке. Казнь должна была случиться завтра утром. Ирвэн очень хотел пропустить это культурное мероприятие и остаться в уютной камере. Жизнь была так мила, но слишком коротка. Всегда слишком коротка.
Последняя ночь в камере была посвящена ожиданию и мыслям. В ней не было места сну. Только воспоминания о слишком короткой жизни. О любящей и заботливой матушке, которая всегда беспокоилась о сыне и рыдала после новости о службе в армии. О сестрах, которые всегда смеялись, слушая рассказы Ирвэна о предстоящих подвигах. О старшем брате, что был идеальным в глазах отца. О старом герцоге, который был суров и зануден, никогда не верил в Ирвэна и обожал старшего сына. О пропаганде, что привела рыцаря в армию. Не стоило верить в бесконечные подвиги и победы.
Не считаясь с желаниями Ирвэна, солнце возвестило о начале нового дня. Ночь, полная воспоминаний пролетела как мгновение. Солдаты открыли дверь камеры, стянули руки приговоренного веревкой и молча вывели из уютной камеры. Теперь Ирвэн считал свои последние минуты. После недолгого путешествия по коридорам замка рыцаря вывели во двор. Жестокое солнце, возвестившее о дне его смерти, безжалостно полоснуло яркими лучами по глазам. Теплый ветер приносил с собой свежесть, хотя после подвала замка все казалось свежестью. Рыцарь не представлял какое наслаждение могут доставить такие обыденные моменты. Один из солдат толкнул Ирвэна к повозке.
Повозка представляла собой железную клетку на колесах. Место для преступников, дезертиров и прочего отребья. Потертое железо тускло отражало солнечные лучи. Стража затолкала Ирвэна в клетку и заперла ее. Стук сердца в груди теперь казался обратным отсчетом. Хромой возница и пара тюремщиков разместились на козлах, после чего повозка начала свой неторопливый путь к эшафоту.
Жители города с любопытством оглядывались при приближении приговоренного Ирвэна и с презрением кричали оскорбления вслед. По мере приближения к площади, людской поток становился гуще, лица в толпе излучали кровожадность все сильнее, крики и оскорбления звучали все чаще и громче. Самые ретивые пытались кидать в Ирвэна помоями и камнями, но возница с гневом остудил их пыл. Незачем марать повозку ради глупца.
Площадь была забита людьми всех возрастов и сословий. Уличные торговцы криками зазывали клиентов. Дети веселились и играли. Посреди площади был установлен помост с огромной балкой в центре и плетенной корзиной рядом. Ирвэн похолодел от вида этой простой корзины. Все внимание было приковано к этому простому предмету, который сделал происходящее еще более реальным, чем раньше. Рыцарь чувствовал, как его голова падает в эту корзину и не мог отгородиться от этого ощущения. Сердце своими ударами отмеряло время до конца жизни. Оно дело это всегда, но только сейчас Ирвэн с ужасом осознал этот простой факт.
Повозка остановилась и стража начала оттеснять толпу, чтобы вывести приговоренного. Когда клетку открыли,Ирвэн вцепился в прутья решетки крича о том, что ему хорошо в клетке и он не хочет её покидать. Стражники начали его избивать и пытались разжать руки. На это ушло несколько минут. Толпа получала от происходящего огромное удовольствие. Избитого и оглушенного Ирвэна втащили на помост, положили рядом с балкой, накинули на шею и руки петли и привязали к специальным крючьям в балке.
Из глаз Ирвэна брызнули слезы. Он не хотел умирать, не хотел подвигов, славы и самостоятельности. Его щека была плотно прижата к гладкой балке, побои ныли, желудок был пуст. Но теперь Ирвэн мечтал, чтобы это продолжалось вечно. Чтобы последний вздох никогда не настал.
Глашатай вышел вперед и начал зачитывать приговор, толпа радостным хохотом поддержала его речь. Внезапно кровожадный людской муравейник был потревожен. К площади приближалась карета графа. Горожане с почтением расступились и склонили свои головы. Кучер направил карету к помосту и, как только она остановилась, несколько стражников достали из кареты каталку, в которую помогли сесть графу Лорею.
Когда каталку подняли на помост,толпа почтительно притихла, глашатай отошел в сторону. Граф Лорей взглянул на Ирвэна, оглядел толпу и заговорил:
- Сегодня должна состояться казнь глупца, что оскорбил меня, наше графство и всю армию! - толпа приветственно взревела. - Человек на плахе оказался совершенно бесполезным офицером и привел к гибели себя и своих людей. Но сегодня я решил отменить казнь! - горожане замерли.
- Жизнь этого юноши принадлежит мне, поэтому сегодня погибнет рыцарь-Ирвэн и родиться Ирвэн-солдат под моим началом! Он оплатит свою глупость своей службой! В честь этого события я дарую горожанам по кружке эля в каждом трактире! - толпа радостно взревела и начала расходиться по улицам и трактирам.
Ирвэна отвязали от плахи. Он до сих пор не мог поверить в свое спасение от смерти и его трясло от пережитого ужаса. Ирвэн ощущал счастье всем своим измученным телом. Лорей повернулся к нему:
- Теперь вы поймете, что такое армия и познаете настоящую жизнь солдат. Не думайте, что сможете сбежать - это решение предложил ваш отец и у вас нет пути домой. Теперь вы не сын герцога и глупый рыцарь с сумасбродными идеями. Теперь ты верный солдат короля в моей армии.
Стража помогла Лорею съехать с помоста и забраться в карету, загрузила каталку и начала занимать посты на площади. Ирвэн до сих пор не промолвил ни слова, счастье исчезло вместе со словами графа. Он остался жив, но радость жизни у него забрали на этой плахе. Теперь его не ждут дома. Бежать некуда, мысль о будущем приводит в ужас, а статус офицера потерян. Жизнь слишком сильно изменилась и Ирвэну еще только предстояло понять насколько.