Она наклонилась, сняла его со стола и посадила себе на плечо.
— Пойдем, прогуляемся в чащу.
Не дожидаясь ответа, она встала и направилась через изгородь, расталкивая ветви по дороге в парк. Солнце сияло на безоблачном небе, наполняя утренний воздух бледным сиянием поздней осени. Дул резкий ветер — первая примета зимы, но в воздухе еще стоял аромат сухих листьев и скошенной травы, смешанный с запахами кухни от жаровен с барбекю из ближайших к парку домов. В парк уже съехалось много машин, семьи располагались на пикник, бегали и играли с собаками.
В такие дни, с улыбкой подумала Нест, не хочется никуда уезжать.
— Пик, если сегодня нам не хватит времени, то я снова буду дома в следующий уик-энд, — объявила она. — Я знаю, это не слишком-то хорошо. Ведь я должна с тобой работать. Я все забросила. Это все-таки важно.
Он молча ехал на ее плече, не расположенный к диалогу. Она мимоходом взглянула: он не выглядел сердитым.
Просто казался слегка отчужденным, как будто за ее словами стояло что-то еще.
Она пересекла центральное пространство парковки возле бейсбольных полей и детские площадки в дальнем конце парка, перешла через дорогу и очутилась в лесу. Санный спуск уже стоял наготове перед зимой, последние секции подъемника еще не были установлены. Они хранились в надежном месте, чтобы ребятишки не лазали, пока не выпал снег. Правда, это не особо помогало. Дети все равно забирались туда, куда хотели, а отсутствие лестниц лишь делало этот подвиг более привлекательным. Нест скупо улыбнулась. Она и сама карабкалась тут бессчетное количество раз. Но когда-нибудь это кончится. Какой-нибудь ребенок упадет и расшибется, родители подадут в суд, и спуску придет конец.
Она прошла через холмистый лес, отмечающий границу восточной оконечности парка, с Пиком на плече, погруженная в безмолвие леса. Деревья стояли голые, похожие на скелеты на фоне осеннего неба, а листва густым ковром покрывала почву — еще влажная от утренней росы. Кусты выглядели так, словно были опутаны колючей проволокой.
Нест большими шагами пересекла пространство и спустилась к ручью, протекавшему среди леса, чтобы влиться в рукав реки. Насколько же больше казались эти деревья в детстве! Иногда и дом точно так же кажется ей слишком маленьким. Может, и правда, она переросла жилище и нуждается в большем пространстве?
— Далеко еще? — спросила она, пересекая деревянный мостик через ручей и взбираясь по склону.
— Правее, — пропыхтел он.
Нест свернула к рукаву реки, следуя линии деревьев. Она неохотно посмотрела в сторону чащи, как всегда это делала, когда бывала здесь, вспоминая происшествия пятилетней давности. Иногда она совершенно отчетливо видела всех: отца, Джона Росса и мэнтрога. А иногда — даже Духа.
— Тебе не попадалось никаких следов? — спросила она, тут же пожалев о своих словах.
Пик понял, о ком она спрашивает.
— Ничего. С тех самых пор — ничего.
С тех пор, как ей пошел восемнадцатый год — два года назад, закончила она про себя. Тогда они последний раз видели Духа. После стольких лет, прожитых рядом, казалось невероятным, что он мог уйти. Отец создал этого гигантского волка-призрака при помощи черной магии для защиты ее, дочери, до дня своего возвращения. Дух хорошо заботился о девочке, пока она не выросла. Все время, что она работала с Пиком над сохранением баланса магии и спасала детей, похищаемых пожирателями, Дух охранял ее. Но Ба изменила истинную цель Духа при помощи собственной магии, и когда отец Нест вернулся за дочерью, Дух уничтожил его.
Она снова и снова видела эту картину между деревьев. Ночь охватила чащу, санный спуск и склоны парка. Фейерверк Четвертого июля с адским грохотом взрывался яркими красками. Белый дуб, в котором был заточен мэнтрог, разлетелся в щепки, сам же мэнтрог обратился в прах. Джон Росс лежал бездыханный на земле, раненый и измученный. Нест видела отца, который приближался с протянутой к ней рукой, произнося успокаивающие слова. «Ты принадлежишь мне. Ты моя кровь. Моя жизнь…»
И Дух, вылетевший из темноты, словно поезд из туннеля…
Ей было четырнадцать, когда она узнала правду об отце. И о своей семье. И о себе. Дух и после оставался ее защитником: тень в парке несколько последних лет показывалась очень редко, но всегда — если пожиратели подбирались слишком близко. Он стал менее материальным, чем прежде, словно состоял из света и темноты. Но вряд ли такое возможно.
А незадолго до ее восемнадцатого дня рождения Дух стал бледным и эфирным, а потом и вовсе исчез. Это произошло быстро. Вот тут он находился, как всегда массивный, с ощетинившейся шерстью, с тигровыми полосами на морде, а потом вдруг стал исчезать. Словно призрак — кем, в сущности, он и был.