Перед её дверью стоял навытяжку второй стражник. Рамсей понадеялся, что это почётный караул, а не преграда на пути родственника из-за моря. И его надежда подтвердилась, потому что стражник приветствовал его и сам постучал в дверь.
Открыла дверь Гришильда. Увидев Рамсея, она тоже приветствовала его и отстранилась, пропуская внутрь. Но лицо её приняло странное выражение; Рамсей не понял его, но решил, что лучше проявлять осторожность.
Перед тем самым длинным диваном, на котором Рамсей получил свой первый урок языка, стояла Текла. Лицом к ней — Бертал; великолепие его наряда казалось кричащим по сравнению со спокойной элегантностью Теклы и вкусом, который проявлялся во всей обстановке комнаты.
— А, родич! — улыбнулась Текла. Рамсей, наверное, был единственным человеком в Ломе, кого бы она сейчас пожелала видеть. — Какая удача, ты как раз вовремя, Арлут. Принц Бертал, это мой кровный родственник из Толкарна, глава Дома Ольятта. Арлут, это принц Бертал.
Юрк хорошо вышколил Рамсея. Ни один глава дома Толкарна не сочтёт имперского принца, пусть и самого наследника престола, выше себя — только равным. И Рамсей ответил приветствием, чуть более заметным, чем стражнику. Он точно исполнил предписания Юрка.
Бертал нахмурился. Текла, несмотря на серьезное выражение лица, смеющимися глазами наблюдала за ними. Рамсей решил, что она забавляется реакцией принца на подобную небрежную фамильярность. Бертал с таким редко встречался.
— Приветствуем тебя, глава Дома, — голос Бертала прозвучал холодно. Рамсей заметил, что он уже пользуется императорским «мы», хотя отнюдь не провозглашён императором. — Это действительно большая удача, что ты прибыл в столь подходящий момент и сможешь послужить родственником-свидетелем при обручении леди герцогини Теклы.
— Долг родича стоять рядом с невестой в таком деле, — осторожно ответил Рамсей, стараясь не выдать себя акцентом или неумелым произношением слов.
— Именно так, — Бертал откровенно изучал его. — Леди сказала, что ты недавно из Толкарна.
— Да, — Рамсей пытался отвечать как можно короче.
— Тебе повезло, глава Дома, что ты нашёл корабль. Мало кто пускается в наши дни в западные моря.
Рамсей понял, что тот проверяет его.
— Мало. Но кое-кто всё же плавает за морской костью и золотом. Когда речь идёт о прибыли, купцы смелеют. Чем меньше кораблей, тем выше цены на рынках Олироуна.
— Это точно, — вмешалась Текла. — За такой груз у нас теперь много платят. Будь в Толкарне поспокойней, торговля между нашими странами, выгодная для обоих, оживилась бы. Может быть, и там когда-нибудь появится человек с мудростью и духом твоего благородного деда, и междоусобицы прекратятся. Но, Бертал, я благодарна тебе за столь приятный визит… — герцогиня взмахом руки указала на зелёную вазу с большим букетом речных лилий, которые издавали сладкий аромат. — Передай её царственному великолепию мои уверения, что я горда честью посетить её в четвёртом часу дня.
Она настолько явно выпроваживала его, что Бертал не мог оставаться, не проявляя грубости. Но, выходя, он бросил на Рамсея взгляд, который свидетельствовал, что принцу не хочется оставлять здесь чужеземца. Текла подождала, пока за принцем не закроется дверь. Из соседней комнаты сразу выскользнула Гришильда, подошла к двери и прижалась к ней ухом.
Рамсей не стал тратить времени.
— Хорошо ли ты знаешь этот дворец, леди? — спросил он.
— Не так хорошо, как в Иртише, но в общем он мне знаком. Когда я была маленькой, мама часто привозила меня сюда. Старая императрица — её двоюродная бабушка. А что?
— Не вспомнишь ли ты коридор, выложенный панелями с золотыми гербами императорского дома?
— Да, такой коридор ведёт в частные покои императрицы. Таких панелей десять, по пять с каждой стороны. А что ты ищешь?
— Место, где скрывается Мелколф. Я вспомнил этот путь по одному из снов, которыми меня заманили сюда.
Девушка прикусила костяшки пальцев, не отрывая от него взгляда. Но словно его не видела, а думала о чём-то своём.
— Хорошо, ты найдёшь это место. Что ты сделаешь, если Мелколф откажется использовать свою машину для твоего возвращения?
Рамсей пожал плечами.
— Откуда мне знать? Но, может, я кое-что узнаю, если доберусь туда. Леди, как ты думаешь, поддержит меня Оситес?
— Не знаю. Это зависит от политики Просвещённых относительно будущего Улада. Я знаю, что в моей стране пророчица Эдайс предсказала: твоё присутствие вызовет перемены. Если эти перемены противоречат планам Оситеса, он может поддержать тебя.
— А может он повлиять на Мелколфа?
— Если захочет. Истинный Просвещённый может использовать свой мозг как оружие, чтобы получить нужные результаты. Однако они редко поступают так. Причина должна быть очень важной. Не знаю, что означает твоё присутствие для Оситеса. И предупреждаю тебя: без поддержки Оситеса лучше не ищи Мелколфа.
Рамсей упрямо покачал головой.
— Я не собираюсь просто сидеть и ждать, — заявил он.
— Только бы найти лабораторию. Я сам попробую договориться с Мелколфом. Это тайна, следовательно, он уязвим…
— Ты тоже, — быстро добавила Текла. — Неудобные люди, которые слишком много знают, могут исчезнуть. И часто исчезают. Конечно, не думаю, чтобы он стал действовать до моей помолвки. Они не решатся открыто расправиться с моим признанным родственником, чьё присутствие делает всю церемонию законной. Да, возможно, твоя смелость оправдана. Сейчас самое подходящее время для того, чтобы узнать, что можно сделать. Чем больше ты узнаешь, тем убедительнее сможешь воздействовать на Оситеса.
Казалось, она сама убеждала себя от первоначальных возражений перейти к неохотному согласию.
— Я дам тебе повод пойти туда. Гришильда, принеси мне шкатулку с дарами для её царственного великолепия.
— По обычаю, — продолжила Текла, обращаясь к Рамсею, — обручающаяся подносит дары старейшей родственнице в Доме. Так как ею является её царственное великолепие, я отправлю тебя с подарком. Неси открыто, и согласно обычаю тебя пропустят. Теперь возвращайся к своей комнате, минуй её и на развилке сверни в правый коридор. Иди прямо. Коридор проходит через весь дворец и идёт в помещения у Красной башни, где проживает её царственное великолепие. Там ты найдёшь то, что ищешь.
Текла протянула ему серебряную шкатулку, которую принесла Гришильда, и отмахнулась от благодарности американца. Но проводила его до выхода из комнаты и, прежде чем он вышел, положила ладонь ему на руку.
— Будь осторожен, родич Арлут, — негромко проговорила она. — Ты идёшь меж врагами, которых почти ничего не удерживает, и путь твой труден.
— Я знаю это. И спасибо тебе, леди, за добрые пожелания…
— Может, ты и доживёшь, чтобы поблагодарить меня. Подожди, пока не окажешься в безопасности, тогда и благодари. Только тогда твои слова будут иметь смысл.
И голос Теклы свидетельствовал, что она вовсе не уверена, что дождётся этого.
Рамсей легко нашёл дорогу. Шкатулку он, как и было приказано, открыто нёс в руках. И очень скоро с бьющимся сердцем оказался в коротком коридоре с панелями, который так хорошо помнил по своему сну. Он быстро прошёл по коридору и передал шкатулку фрейлине, которая ответила на его стук в дверь покоев императрицы. Она не пригласила его войти, и юноша, довольный, что избежал внимания той, кого опасался больше других, заторопился назад к панелям. Судя по сну, нужная ему панель — третья с этого конца коридора и левая, если смотреть со стороны покоев императрицы. Он остановился перед панелью, огляделся, как во сне Оситес. Вроде бы никого не было видно. Рамсей некоторое время прислушивался, но уловил только звуки своего быстрого дыхания.
Он поднял руку и большим пальцем нажал на конец крыла, как это делал шаман. Долго ему казалось, что он ошибся или что путь закрыт. Затем с лёгким скрипом — в ушах Рамсея он прозвучал пушечным залпом — панель разошлась посредине.