— Да, — кивнул Оситес, — только ты. Ты уже знаешь путь, по какому нужно идти.
Рамсей отбросил стержень.
— Я никому не позволю снова вмешиваться в свою жизнь! — мрачно заявил он.
— Это и не нужно, рыцарь. Сила принадлежит тебе, и только ты можешь ею воспользоваться.
Снова в пустоту? Но ведь его первая попытка привела к нему Дедана. Может, снова…
Он обратился к капитану.
— Ты знаешь, что мы ищем. Я говорю с тобой откровенно, Дедан. В этом дворце я не могу довериться ни одному человеку, за исключением тебя. Потому что наши потребности совпадают. Мы должны найти убийцу — убийцу не одного человека, а многих. Просвещённый считает, что, наверное, это можно сделать — и не с помощью огня или каких-либо инструментов. Если я начну такой поиск, будешь ли ты охранять меня? Не позволишь никому подойти ко мне?
— Лорд император, если след, который ты ищешь, выведет к убийце, я твой верный человек — на этот поиск!
Рамсей кивнул. Обещание прозвучало так же твёрдо, как клятва на крови, хотя и дал его Дедан, которого теперь Рамсей почти не знал.
— Это справедливо. Хорошо, шаман. Я пойду по дороге сна. Но и ты должен дать мне обещание — на том, что для тебя священно. Мне не потребуется твоя помощь — ни твоя, ни подобных тебе. Я сделаю это один и совершенно свободно или не сделаю совсем!
— Можешь считать, что оно дано, — ответил Оситес. — Ты переменный фактор. Мы, даже если бы захотели, не можем контролировать или направлять твоё будущее.
И хотя Рамсей глубоко не доверял шаману и ему подобным, он подумал, что этому обещанию Просвещённого можно верить, как и слову Дедана.
— Тогда давайте сделаем это… — он отвернулся от разграбленных шкафов, которые в его сознании продолжали оставаться дверью к чему-то, хотя он и не знал, как её открыть.
Они вернулись в комнату, где Рамсей ждал докладов обыскивающих дворец. Он увидел, что солнце уже почти село, на Лом быстро надвигалась ночь. И ночь казалась более подходящим временем для дела, которое он собирался предпринять.
Оситес отдал приказ, принесли ещё еды и питья. Рамсей знаком пригласил Дедана присоединиться, сам шаман лишь несколько раз отпил из небольшой, необычной формы бутылочки.
— Мы едим, чтобы набраться сил, — пояснил Рамсей. — Ты, Дедан, должен будешь дежурить всю ночь… или часть ночи. Сколько потребуется. Потому что я буду спать… и видеть сны…
— Сны?
— Истинные сны. Поверь мне, Дедан, в этих снах заключена истина. Я уже убедился в этом.
Вольный капитан задумчиво смотрел на него. На короткое время он словно забыл о своей одержимости.
— У тебя лицо Каскара, император, и ты, по-видимому, правишь здесь, в Ломе. Но сейчас ты говоришь о вещах, которые заботят только Просвещённых. Что ты за человек?
Рамсей рассмеялся. Возможно, Дедан, которого он знал, и не совсем умер. Встретившись с капитаном взглядом, он убедился в этом ещё больше.
— Это длинная история, друг, и поверить в неё нелегко. Но я не Каскар и не Просвещённый… Я — это я… может быть, я только вижу сны. А вот насколько они правдивы, я ещё должен установить. Тебе, Оситес, — обратился он к шаману, — я поручаю объяснить этому верному человеку, что то, что я собираюсь предпринять, может оказаться правдой.
Оситес отставил маленькую бутылочку, из которой отпил своё укрепляющее.
— Существует множество истин, — сказал он. — И есть тайны, которых лучше не касаться…
— Кроме тех, кто имеет на это право, — возразил Рамсей. В нём нарастала уверенность. Он собирался использовать средство Просвещённых, неудивительно, что шаман не очень доволен.
— Дедан, — Рамсей не стал ждать ответа Оситеса. — Вот что нужно сделать. Я должен спать… спать крепко, так что меня нелегко будет разбудить. В это время я буду видеть сны — и узнаю, как открыть дверь. Я знаю, что она где-то здесь. Ты должен охранять меня и не позволить никому разбудить преждевременно.
— Ты веришь, что сможешь это сделать? — удивлённо спросил вольный капитан. — Что ж, если это правда, я согласен…
Рамсей вытянулся на диване. От подушки под его головой исходил слабый аромат. Текла… как раньше сосредоточился он на Дедане, чтобы призвать наёмника, так теперь он устремил мысль к герцогине. Закрыл глаза и начал представлять себе Теклу, не такой, какой видел её в последний раз, когда между ними возникла преграда, но такой, какой была Текла в охотничьем доме под деревьями, свободная, смеющаяся над его ошибками в речи. Не герцогиня, погрузившаяся в формальности двора, а девушка, какой он её помнит…
Текла… такой она была… такой всегда будет…
Глава 18
Рамсей летел — не во флаере, а так, словно свободно парил в воздухе; люди давно завидовали свободному полёту птиц, и многие поколения пытались ему подражать. Вначале вокруг была только пустота — отсутствие всего. Но вот из пустоты возникла тень, Рамсей устремился к ней, и тень постепенно приобрела материальность. Но это оказалась не Текла, как он надеялся.
Стена — один огромный блок на другом.
Рамсей висел в пустоте, глядя на эту преграду. Ни двери, ни трещины, ни щели. Воля его крепла, усиливалась, как и гнев, — он не собирался допустить такого лёгкого поражения.
Проход в стене должен быть, он в этом уверен. Есть путь…
В мире, который он оставил, он бы руками ощупал все блоки в стене. Сейчас же он использовал для этого волю, по очереди прилагая её к каждому блоку. Пройти сквозь них!
И вот при очередном ударе его воли в стене вспыхнули огоньки — не на одном камне, а на двух, расположенных один над другим. Огоньки казались отпечатками пальцев — пять вверху, пять внизу.
И когда вспыхнул последний, камни медленно, с огромной неохотой начали поворачиваться. Но повернулись. Он отыскал дверь и теперь пролетел в неё, абсолютно свободно. И вокруг больше не царила пустота.
Он оказался в лаборатории, почти такой же, как уничтоженная. Только эта была поменьше, не так загромождена аппаратурой. В самом центре стоял ещё один обменник, невредимый. Но в нём не хватало селектора.
Внимание Рамсея привлекло какое-то движение. Он различил четыре фигуры. Но не конкретные чёткие изображения, как в прошлых снах. Когда он постарался разглядеть их, фигуры начали расплываться. Рамсей изо всех сил сражался, он должен был увидеть…
Замелькали сполохи света, огонёк будто раскачивался, как маятник, висящий в воздухе. Рамсей мигнул. Он вспомнил — так Очалл раскачивал свой ключ. В этом качавшемся свете скрывалась опасность.
Он попытался не смотреть на него, заглянуть за этот свет, лучше увидеть туманные фигуры. Две из них всё время передвигались, но ему не было видно, что они делают. Как только он начинал сосредоточиваться, перед ним возникал качающийся свет. Рамсей начал терять силы, на секунду его воля ослабла.
Текла!
Она ли — одно из этих расплывчатых пятен?
И тут же он увидел девушку — сбоку, лицо её под его взглядом стало ясно видно. Лицо, такое же, какое было у Дедана в пустоте, — лицо, лишённое жизни. Только сейчас в ответ на его требование она не открыла глаза.
Мерцание прекратилось. Это насторожило Рамсея. Должно быть, они узнали об его вторжении и захотели, чтобы и он знал: у них в руках заложница. И тут, кроме лица Теклы, он увидел — ещё отчётливее — какой-то чёрный предмет…
Селектор, недостающий селектор обменника!
Угроза — или обещание? Рамсей понял: и то, и другое. Попытаешься найти лабораторию, найти пленницу — и она исчезнет — её постигнет та же участь, что и Каскара!
Тот, кто спланировал всё это, тот, кого закрывало мерцание… Рамсей продолжал видеть лишь то, что ему позволили, его должно было поразить увиденное. Он должен был раскрыться перед нападением — именно этого ждал противник, он провоцировал Рамсея всё-таки попытаться добраться до источника угрозы.
Из-за этого мерцания как будто видимым потоком исходило сильнейшее ощущение полной уверенности в себе. Разум и воля, скрывавшиеся за этим светом, считали себя неуязвимыми. Только этот разум будет выдвигать условия, все остальные должны им подчиниться.