В конце концов он принялся считать про себя: пятьдесят… сто… сто пятьдесят… — всякий раз говоря себе, что когда он доберётся до последнего числа, то посмотрит. При двухстах он понял, что его страх уже достиг той точки, когда он может открыть глаза.
Перед ним была всё та же скала, и две мохнатые лапы лежали на ней. Если это и был сон, то он всё ещё продолжался. Из горла Кори вырвался пронзительный крик, но звук, который он издал, ничем не походил на крик мальчика — это был гортанный вопль животного.
Снова опёршись на мохнатые передние лапы, он попытался ещё раз оглядеться, в поисках хоть какого-нибудь намёка на объяснение случившегося. Пристально рассматривая своё новое пухлое тело, он только сейчас заметил, что на нём есть вещи, которые нельзя отнести к животному. Например, ленточка из выделанной шкуры, которая пересекала тело от одного плеча к противоположной ноге. Она была усыпана небольшими, перекрывающими друг друга чешуйками, которые сверкали на солнце, и поддерживала что-то вроде коробки, сделанной из двух раковин, тщательно подогнанных друг к другу. И ещё с внешнего края ракушечьего контейнера свисали короткие нити с разноцветными семенами.
Возле костра валялась груда деревянных щепок, все с какими-то отметинами, но сделаны они были не топором, а словно кто-то разгрыз их до такой длины. И рядом с ними лежало копьё с деревянным древком и наконечником из кости, острым и опасным.
Оно тоже было украшено в нижней части несколькими маленькими ракушками, висевшими на нитях из травы или сорняка. Когда Кори протянул руку к нему, то обнаружил, что оно имеет длину и форму, как раз подходящую для его лапы, и ему легко держать его. Должно быть, оружие действительно предназначалось для использования зверем.
Но чьё это тело? Не его же!
Вновь страх проник в его душу, и мальчику захотелось сорваться с места, как он уже бежал от реки, когда койот появился перед ним на берегу, наблюдая за человеком.
Река… вода… Он должен добраться до воды! Она обещает безопасность, там можно спрятаться. Вода!
Кори, всё ещё держа копьё в лапе, отвернулся от сигнального костра и пошёл среди скал, ища проход, чтобы добраться до предлагавшей безопасность реки. Он не понимал, откуда у него такая уверенность, что вода где-то поблизости — он был просто убеждён в этом, и что он должен немедленно добраться до неё, иначе он столкнётся с какой-то серьёзной опасностью.
Он нашёл наконец узкую щель в утёсах, похожую на проход-врата, и поспешил протиснуться сквозь неё. Постепенно мальчик к некоторому своему удивлению понял, что идёт он не совсем естественно на своих четырех лапах, хотя, вроде бы, его тело животного предполагало, что это лучший способ путешествовать для него, однако задние лапы всё время спотыкались, а держать тяжёлый хвост слегка приподнятым, в попытке уберечь его от волочения по земле, оказалось довольно трудно, и тот иногда больно шлёпал по камням.
А кустарники и редкие разбросанные деревья — здесь они были намного выше тех, что он помнил. А может, это он стал меньше ростом? Кори следовал по какой-то тропе в земле, где оставались отпечатки множества лап и копыт, которые вели вниз по склону.
Вода… Он уже мог чувствовать сё! Быстрее перебирать лапами Кори в своём новом теле не мог. «Чувствовать воду?» — спросил он себя какой-то частью своего сознания. Невозможно чувствовать воду. Можно слышать её поток, можно видеть сё, пробовать на вкус, но только не чувствовать. Нет, ты чувствуешь её, уверенно ответило его новое тело.
Тропа действительно привела к воде, и, увидев её перед собой, новое тело Кори отдало приказ и бросилось в мощном нырке вперёд. А потом он расслабленно плыл под поверхностью с гораздо большей скоростью и лёгкостью, чем во время путешествия по земле. Чувство опасности сошло на нет. Он снова вынырнул на поверхность и выбрался на берег в маленькой бухточке, размытой боковым водоворотом потока, где поверхность водоёма волновали только скольжение на поверхности воды насекомых и случайные пузырьки воздуха, выдыхаемые каким-то подводным обитателем.
Этот водоём и послужил для Кори зеркалом, чтобы он посмотрел на себя.
— Бобр!
И снова слово прозвучало как какое-то щебетание, которое он, однако, вполне понял. Мальчик наклонился поближе, напряжённо всматриваясь, чтобы понять, во что же он на самом деле превратился.
Да, бобр, однако образ, который Кори помнил по зоопаркам, не вполне соответствовал отражению в воде. Если судить относительно деревьев и скал, то хоть он и стал меньше, чем мальчик по имени Кори Олдер, однако он всё-таки был вдвое больше по размеру, чем те бобры, которых он видел в зоопарках. И в дополнение к кожаной полоске с коробкой из ракушек вокруг его толстой шеи было обмотано ещё несколько нитей с меньшими ракушками и разноцветными семенами, похожие нити переплетались на макушке за ушами в какое-то подобие сетки. А глаза были обведены кружками жёлтого цвета — несомненно, краска, хотя почему же она не смылась водой?
Мальчик положил к ногам копьё, которое не бросил, даже когда плыл в реке, причём абсолютно неосознанно. Используя когти в качестве клина, Кори попытался раскрыть раковину-коробку. Внутри прятался обгоревший мох — от него ещё пахло горелым, — а также небольшой уголёк. Мальчик щелчком захлопнул раковину. Итак, он бобр, но бобр, вооружённый копьём, несущий огонь; и он расписан краской и увешан нетями бус. Как… и почему?
Древний Народ! История, которую ему рассказал дядюшка Джаспер, — о зверином народе и Меняющемся. Животные, владевшие миром до белых людей и даже до индейцев — жившие племенами, ходившие по тропам войны, охотившиеся, и…
Каким-то образом мысль об охотниках тут же принесла с собой и чувство голода. Кори вспомнил о завтраке, который оказался вовсе не таким богатым, как он предвкушал, о двух тарелках с подогретой пищей, которые опустошил Чёрный Лось. А что едят бобры? Мальчик оглянулся вокруг, спрашивая себя, а не сгодится ли в пищу растительность по берегам залива, и решил, что, наверное, самое лучшее — это позволить его новому телу решить за него, точно так же, как это произошло с ним, когда он оказался в реке.
А инстинкт уже вёл его к низко свисающей иве, и вскоре Кори наслаждался корой, сдирая её сильными передними зубами с ветвей. Он ел с жадностью, позабыв обо всём на свете, кроме наполнения своего слишком опустошённого желудка. И пока он не закончил трапезу, он не думал ни о чём.
Что же случилось с ним? Кори не мог предположить ничего лучшего, кроме того, что видит какой-то сон. Но если это так, то этот сон не только длиннее любого на его памяти, но и куда более реальнее. Мальчик не мог припомнить ни единого сновидения, в котором он мог бы так насытиться до отвалу, или где бы он плыл и по-настоящему чувствовал прохладу воды. Однако теперь страх, который заставил его бежать к реке, куда-то пропал. Он чувствовал скорее какое-то любопытство относительно ближайшего будущего.
С отрешённым видом он спихнул несколько оставшихся кусков коры в воду и огляделся. В охватившем мальчика любопытстве только какая-то часть принуждала его заняться исследованием местности. Он мог отправиться путешествовать по реке вместо того, чтобы неуклюже пробираться по земле. Оставалось только выбрать направление, вверх или вниз.
Наверное, из-за желания путешествовать налегке он и решил наконец отправиться вниз по реке. Однако вскоре мальчик обнаружил, что в воде он не один. Здесь были свои обитатели, и он с осторожностью наблюдал за жизнью, которую встречал по пути.
Вокруг него сновала рыба, и ещё попадались птицы, которые носились над ручьём или же ныряли в воду, охотясь на лягушек. Но Кори не встретил ни одного признака животного, пока не подплыл к беспорядочной груде мёртвых веточек, одна из которых клином закрывала какую-то щель под водой в глинистом берегу.