В этот же разрез пробивался дневной свет; его хватило, чтобы, когда Гришильда молча вышла, Рамсей смог раздеться. Потом он лёг на кушетку и накрылся покрывалом.
Странно, но ему действительно хотелось спать. Однако он не поддавался сонливости. У него было о чём подумать. И так как его больше не отвлекал урок Теклы, воздвигнутый им барьер против сомнений начал быстро распадаться.
Он достаточно ознакомился с исследованиями Грега, слушал записи, видел сеансы телепатии во сне, чтобы понять, что эти его приключения во сне уникальны. Но поверить, принять этот сон за реальность — этого он никак не мог. Слишком многое невозможно было объяснить логично.
Рамсей начал восстанавливать мельчайшие подробности того, что увидел, когда открыл глаза. Плита, на которой он лежал, с высокими свечами и зачарованными стражниками — эта сцена буквально преследовала его. Он видел такие раньше. Не как сон, нет… В телевизоре, в кино? Но не в реальной жизни.
Рамсей начал методично искать ответ. Может, если он распознает хоть один эпизод, то сможет разгадать всё остальное. Где он видел такое раньше?
Картина… Должно быть, на картине. Хорошо. Что за картина? Когда и где? Он попытался представить себе книгу, переворачивал страницы, смотрел иллюстрации. Бесполезно. Не действует.
Может, не книга, а журнал. В памяти его возникли страницы большого формата, он начал их перелистывать. Точно!
Рамсей сел на кушетке. Он вспомнил!
Это… это же гроб! В таких хоронят королей или членов королевской династии. Стражники с четырёх сторон, свечи. Немного отличается от картины, которую он вспомнил, но настолько похоже, что он преисполнился уверенности: его догадка верна.
Это означает, что он был мёртв!
Но он же не мёртв! Он сидит здесь. Да и в своём собственном мире Рамсей Кимбл никогда не лежал бы так, со стражниками, с этими свечами, со странной девушкой Теклой, пришедшей оплакивать его. Он мог оказаться в доме погребений, в гробу, но без всех этих украшений.
Тем не менее он не мог избавиться от мысли, что так обходятся с мертвецом. А этот Каскар — теперь он знал от Теклы, что Каскар — это имя… Каскаром звали человека, которого Текла ожидала увидеть в гробу. Мёртвый Каскар.
Он не Каскар! Он Рамсей Кимбл, абсолютно нормальный американец, который связался с нелепым исследовательским проектом и сейчас испытывает галлюцинации. Но раньше таких сцен он никогда не видел. Словно вызванная наркотиком. Но если какой-то тип захотел напичкать его наркотиками, такое вполне могло бы показаться. Нет, он чувствовал, что дело не в наркотиках. И его не случайно положили на эту плиту для погребения…
Рамсей глубоко вздохнул и попытался остановить дрожь рук. Пора проснуться. И чем быстрее, тем лучше. Уходи, сон, уходи!
Глава 3
Но кошмар заключался в том, что Рамсей не мог проснуться!
Маленькая, тускло освещённая комната оставалась такой же реальной. Рамсей сильно ущипнул себя за руку.
Больно — но он всё равно не проснулся. От страха пересохло во рту, перехватило дыхание. Он застрял в собственной галлюцинации!
— Не паникуй! — он произнёс это вслух, как будто сами звуки были способны успокоить его. Главное — не потерять голову, каким-то образом объяснить случившееся.
Но объяснить невозможное — невозможно!
Рамсей осмотрелся, оглядел прочные стены, узкий разрез, в который пробивался дневной свет. Встал и подтащил кушетку к стене под бойницей. Потом залез на ложе и попытался выглянуть. И увидел только другую стену на некотором расстоянии, ярко освещённую солнцем. Больше ничего не было видно, кроме полоски самого обычного голубого неба.
Рамсея охватило подозрение, и он попробовал открыть дверь. Но Гришильда не закрыла её. Он смог выглянуть в узкий коридор. В конце коридора начиналась узкая лестница, ведущая туда, где его нашла Текла. В другом направлении, почти на расстоянии вытянутой руки, располагалась дверь в комнату, где они с ней обучались. Однако у него появилось сильное ощущение, что бродить здесь сейчас опасно.
Но ведь нужно хоть что-то сделать! Если продолжать просто сидеть и думать, то он сойдёт с ума! Следует как-то узнать, где он и как сюда попал. Почему-то он всё больше уверялся в реальности окружающего. Это не сон. Произошло нечто, совершенно выходящее за пределы его понимания. Ему должны объяснить!
Рамсей торопливо шагнул к двери комнаты Теклы. Но не поднял руку к затвору. Текла определённо отослала его. И пока он не узнает больше, нужно придерживаться установленных ею правил. А чтобы знать больше, он должен научиться разговаривать.
Рамсей вернулся к кушетке и постарался расслабиться. Начал даже произносить слова, которым она его учила, каждый раз призывая для объяснения мысленную картину. Он уже знал названия всех предметов мебели в своей комнате, знал обозначения простых действий, но, конечно же, нужно побольше расширить словарь. В конце концов, вопреки своей воле, он ощутил сильную усталость. Может, если уснуть, сон вернет его в нормальный мир?
Это была его последняя мысль перед сном, но спал он без сновидений или просто не помнил их, когда проснулся от лёгкого прикосновения. Открыв глаза, он увидел склонившуюся к нему Гришильду.
— Идём… — она произнесла это слово, отчётливо шевеля губами, явно стараясь, чтобы он понял.
Всё ещё не вполне проснувшись, Рамсей сел. У женщины на руке висел богато украшенный жакет, который он снял перед сном. Она нетерпеливо смотрела на него.
Они вернулись в комнату, где девушка учила его словам, но Теклы здесь не оказалось. Старшая женщина не стала задерживаться, но поманила его во вторую комнату.
Здесь стены были отделаны сверкающими светло-зелёными плитами, в которых плясали серебристые искорки. В центре комнаты, в полу, — ванна, подобная небольшому бассейну. От воды поднимался хвойный запах.
На скамье рядом с ванной лежала груда полотенец. Всё это настолько походило на ванные помещения его мира, что Рамсей сразу понял, куда попал.
— Мойся… — Гришильда махнула рукой в сторону ждущей ванны. Потом указала на свежую одежду на скамье по другую сторону от полотенец. — Одежда, — и жестами показала, как одеваются.
Но как выбраться из этого обтягивающего трико? Рамсей не видел никаких отверстий. Он слегка оттянул ткань от горла, но она тут же прильнула снова. А потом он услышат за собой смех.
К нему, широко улыбаясь, подошла Гришильда. Протянула руку к его правому плечу, нажала, и на груди юноши ткань разошлась ровной щелью.
— Так… — сказала она и положила его пальцы на вшитую в ткань пуговицу. Потом резко повернулась и вышла.
Рамсей снял трико, не заметив большого зеркала на стене. Но когда уловил в нём свои движения, то, раздевшись, подошёл к серебристому стеклу и остановился перед ним. И хотя догадывался, что не будет выглядеть самим собой, испытал настоящий шок.
Черты лица в основном остались прежние, не хватало только небольшого шрама на щеке, который он получил при встрече со щепкой в то лето, когда работал на лесозаготовках. Волосы были зачёсаны назад, а спереди и с боков коротко подстрижены. Волосы стягивала широкая золотая лента, усаженная красными камнями. И ещё… уши… в них болтались серьги с крупными красными камнями.
На лице ни следа бороды; вообще на теле почти не было волос. А на груди алел рисунок — татуировка красного цвета, подсказал палец, которым он потёр линии, — в виде свирепой птицы, может, орла или ястреба, с полуоткрытым клювом и опущенными крыльями.
Итак — это Каскар! Мёртвый Каскар. Но только он, Рамсей, совсем не мёртв.
Он снял ленту, отстегнул серьга. Но птицу смыть будет невозможно: она часть кожи. Что касается остального, то, по его мнению, выглядел он как обычно.
Но он хотел знать — должен был знать!
Рамсей опустился в воду. Увидел чашку с каким-то зелёным веществом — похоже на нефрит, но это оказался мягкий крем, издававший острый приятный запах. Он зачерпнул горсть, и вода запенилась. Мыло! Вооружившись им, Рамсей принялся роскошествовать в самой большой виденной им в жизни ванне.