Если он узнает, что Очалл действительно стоит за этой бойней… Разве не его «долг» теперь установить, что за игру ведет верховный советник на границе? Он не верил, что смерть главной фигуры остановит Очалла в его борьбе за власть.
Что ж, выбор был за ним, и он его сделал. Он не будет красться, как нищий бродяга. Он Каскар – не марионетка Очалла, а принц, вернувшийся в свои владения.
Уверенно, будто его окружает все воскресшее общество во главе с Деданом, Рамсей спустился по лестнице и остановился, оглядываясь.
Он на крыше, на посадочной площадке на верху массивного внушительного здания. Вокруг видны башни; возможно, он в центре города. Но ему не дали времени осматриваться. К нему быстро приближался отряд.
Вот оно – первое его испытание в роли Каскара. Рамсей надеялся, что не проявил ни следа нерешительности, сделал один-два шага вперед и стоял, ожидая. Вероятно, таков обычай.
Хотя у солдат шапки с гребнем, но лица открытые. Рамсею теперь ясно видно, как меняется выражение лица офицера. На нем появляется крайнее изумление.
Подошедшие остановились. Не только офицер был поражен удивлением, но и все остальные смотрели широко раскрытыми глазами, разинув рты.
Рамсей приветственно поднял руку – приветствие подчиненным. Офицер пришел в себя. Он рявкнул приказ, который Рамсей не понял. Солдаты построились, устремили стволы в небо. Они явно признали в Рамсее Каскара, принца Видина.
Глава тринадцатая
Рамсей хорошо знал, что очень многое может подвести его в этом маскараде. Но он принял решение и закрепил его первым же отданным приказом видинской страже.
– Где его превосходительство верховный советник?..
– Он будет немедленно вызван, ваше высочество. – Поворотом головы офицер отправил одного из солдат, и тот побежал по посадочной площадке.
Сзади Рамсей услышал шум мотора флаера. Он чуть повернул голову и успел заметить поднимающуюся в небо машину, его последнюю возможность отступления.
– Ваше высочество… – Офицер подошел на шаг. – Могу ли я от имени всего Видина выразить радость по поводу вашего приезда в свой город на провозглашение? Слухи оказались лживыми, вы не мертвы… какая радость!..
Да, подумал Рамсей, а как же он избежал смерти? Он надеялся, что укрытием для него послужат слухи о дворцовых интригах и контринтригах. Они прикроют неясности его рассказа.
– Когда у человека есть враги, – начал он, – необходима хитрость. В Видине, среди верных мне людей, я могу не опасаться, что у меня открыта спина.
Офицер выхватил меч из ножен.
– Принц приказывает – Видин повинуется! Так всегда было по клятве крови и верности!
– Я это хорошо знаю, – принял Рамсей слова офицера. – Кто ты?..
– Я командир внутренней стражи, ваша светлость. Матрус из Дома Ликуса. Вы хотите проследовать в Государственный зал? Так как верховный советник прибыл раньше, мы подготовились. И не поверили темным слухам из Лома.
Вот чем закончилась история с телом, которое предъявил Мелколф, чтобы его погребли среди предков Каскара. Рамсей подозревал, что Очалл поддерживал сомнения среди жителей этой части Улада, которая верна принцу и служит плодородной почвой для будущего восстания.
– Меня ободряет то, что вы не поверили, – сказал он вслух. – Для большей части Улада Каскар уже погребен. И есть причины, чтобы он не восстал слишком поспешно… – Рамсей улыбнулся, он редко улыбался с тех пор, как оказался в мире своих снов, так редко, что трудно стало растягивать губы.
Образовался почетный караул – Рамсей предпочел считать его таковым, а не охраной пленника. Его не вполне успокоили слова командира стражи, который, вполне вероятно, человек Очалла. Окруженный стражниками, Рамсей прошел в лифт, который с крыши дома спустился на несколько этажей и остановился. Стражники вытянулись, и Рамсей, быстро выходя из лифта, увидел откровенное изумление всех, кто его заметил.
Все, что он слышал о Каскаре, говорило, что его двойник (можно ли его назвать «alter ego?») не пользуется большим уважением. Но, по-видимому, в Видине это не так. Стражники и слуги слишком дисциплинированы, чтобы нарушать тишину коридоров. Но Рамсей чувствовал, что все они очень возбуждены. Он не поворачивал головы, но слышал, что топот за ним становится громче, как будто процессия с каждым мгновением увеличивается.
Еще стражники, приветствующие принца. Один распахнул дверь. Рамсей прошел в длинную комнату: одна ее стена в широких окнах, каждое обрамлено красным и золотым. На противоположной стене зеркала в тяжелых резных позолоченных рамах, они врезаны в стену. Пол, по которому громко стучат сапоги стражи, мраморный, потолок и те части стены, которые не заняты окнами и зеркалами, покрыты красным лаком с эмалированными табличками.
Серебряные подсвечники высотой с человека образуют два ряда, между которыми прошел Рамсей. Между окнами и зеркалами множество изображений странных голов, увитых цветами и папоротником, все они позолочены и украшены драгоценными камнями.
Зеркала отражают все это великолепие, и кажется, что здесь не один зал, а целая сказочная анфилада, уходящая в бесконечность.
Ряды подсвечников заканчиваются у помоста с двумя ступенями. А на помосте трон, размером с небольшой диван. Он не накрыт балдахином, как тот, что видел Рамсей в Ломе. Но все равно производит сильное впечатление со своей золотой спинкой и подлокотниками и алой подушкой сиденья. Командир стражи отступил, и Рамсей понял, что трон теперь – его законное место.
Он решительно поднялся по ступенькам и сел на трон. Надеялся, что сделал это легко, как человек, привыкший к такому сиденью. И впервые увидел, что действительно за ним следовала целая свита.
У подсвечников неподвижно, как статуи, застыли стражники. Но были и люди в богатой одежде, они могут быть придворными этого миниатюрного двора или дворянством Видина.
Рамсей отчаянно надеялся, что по придворному этикету ему не придется здороваться с прежними знакомыми Каскара. Играть эту роль так плохо подготовленным опасно, но ничего больше не остается.
– Верховный советник! – От далекой теперь двери (Рамсей посмотрел на путь, который преодолел: зал из-за зеркал не только расширился, но и словно удлинился) послышался громкий голос.
Вышел человек в короткой куртке слуги, но богато расшитой, чтобы подчеркнуть его важное положение при дворе. В правой руке он сжимал серебряный посох. Он торжественно поднял его и трижды со звоном ударил по полу.
Привлекши таким образом внимание всех собравшихся, он отступил и пропустил человека, которого и искал Рамсей. Это Очалл из его сна, только сейчас в нем слабее чувствуется жажда власти. Может, во сне эмоции обостряются, чтобы можно было почувствовать внутреннюю сущность человека?
Очалл производил впечатление, но все же это не та подавляющая фигура, каким сделали его слухи или сны. В его манерах по отношению к Рамсею даже видна почтительность.
Не на такую встречу рассчитывал Рамсей. Если бы он увидел Очалла, сразу выйдя из флаера, и сумел разгадать первую реакцию верховного советника на драматичное воскрешение Каскара, это дало бы ему хоть какой-то ключ к пониманию положения Очалла. А сейчас у советника было достаточно времени, чтобы подготовиться к избранной роли.
Очалл прошел между рядами подсвечников, его длинная верхняя одежда едва не касалась пола. На поясе у него не было меча, а на мощной шее висел золотой воротник искусной работы, усаженный драгоценными камнями. И с него на могучую грудь свисал большой золотой ключ, вероятно, символ его поста.
Легкий гул, заполнивший зал, когда Рамсей сел на трон, стих. Не слышалось даже легкого шороха ткани, когда собравшиеся меняли позу, ни скрипа обуви, ни даже дыхания. Как будто приход Очалла остановил всю жизнь двора; присутствующие не существуют, пока он не примет решения.
Рамсей подозревал, что такой эффект сознательно готовился Очаллом, придавал ему ощущение власти. Но если советник ожидал, что тем призовет к порядку новую марионетку, – нет! Инстинктивной реакцией Рамсея стало сопротивление этой подавляющей личности.