У основания пирамиды люди из Видина сомкнули ряды. Однако Рамсей заметил, что они настроены не очень решительно. Все сильнее чувствовалось приближение целеустремленной группы. Толпа уже раздавалась сама, пропуская отряд. Дойдя до стражников из Видина, пришедшие тоже построились в ряд, словно готовясь к схватке. Рамсей сделал шаг вперед: любыми средствами он должен избежать столкновения. И тут же понял, что вмешательство – по крайней мере на уровне солдат – не потребуется.
Теперь вперед вышли штатские, которых сопровождали солдаты. Бертал – и Оситес. Принц в алом и золотом, яркие цвета сами по себе бросают вызов, шаман похож на тень злого предзнаменования в своей черно-белой одежде; рядом с ослепительным великолепием Бертала она кажется скорее черной, чем белой.
Старое лицо шамана, как всегда, бесстрастно, но у Бертала побагровело и стало почти одного цвета с его алым нарядом. Шаман положил принцу руку на плечо, как будто предостерегая от поспешных действий, но тот движением плеча сбросил его руку и побежал по ступеням, ведущим к Месту Флагов.
Шум толпы перешел в ропот. Очевидно, все ожидали исхода драмы и собирались быть свидетелями встречи соперников, претендующих на трон Улада.
Рамсей оставался на месте. Бертал мог служить воплощением гнева. Они могли бы даже сойтись в драке – поучительное зрелище для Лома. Рамсей был уверен, что справится с разгневанным принцем без всякой помощи со стороны стражи. Но ему не хотелось публично участвовать в такой недостойной схватке.
Бертал перепрыгивал через изношенные ступени. Оситес, несмотря на возраст и длинную стесняющую движения одежду, не отставал от принца. Бертал, со сверкающими от гнева глазами, с искаженным ненавистью ртом, едва достиг уровня Рамсея, как его догнал Оситес.
– Самозванец! – Бертал тяжело дышал, он хватал ртом воздух, и обвинение его прозвучало не так громко, как ему хотелось. – Существо из снов! Думаешь, ты сможешь здесь править? Нет, говорю я! И своими руками докажу это!
Он выхватил церемониальный меч. Рамсей не коснулся своего оружия. Сузившимся взглядом следил он за принцем, у которого в углах рта появилась пена. Если Бертал настолько обезумел, что бросится на него сейчас, придется ему принимать на себя все последствия.
Но острие не было направлено в грудь Рамсею. Бертал схватил не за рукоять, а за острие и бросил меч в воздух. Не в Рамсея, а на камни. Лезвие ударилось, скользнуло и концом вперед остановилось у ног Рамсея.
Глава пятнадцать
Теперь звук – не приветственные крики, а затаенное дыхание сотен человек. Это определенно какой-то формальный вызов, но Рамсей, снова захваченный сетью своего непонимания, не знает, что предпринять. Однако если он колебался, то шаман действовал.
В развевающейся мантии Оситес встал между ними и твердо поставил ногу на меч.
– Нет. – Одно слово воздвигло преграду. Бертал еще больше покраснел, если это было возможно; руки его дергались. Рамсею показалось, что принц совершенно утратил самообладание. Он готов был оттолкнуть Оситеса и вцепиться Рамсею в горло.
– Это мое право, – задыхаясь, сказал Бертал.
Оситес кивнул.
– Твое право, согласно кодексу, установленному Джостерном при основании вашего Дома. Но сейчас не время и не место. – Пальцы его сомкнулись на правом запястье принца, и хоть пальцы эти были худы, Рамсей видел, что Бертал не может вырваться.
Но смотрел шаман на Рамсея, как будто Бертал потерял всякое значение.
– Ты вернулся, – высказал Оситес очевидное. – Для чего, человек из снов?
Так прост этот вопрос, что Рамсей заподозрил в нем какой-то скрытый смысл. Но похоже шаман действительно ждет ответа.
– Может, потому, что я еще не готов стать мертвым Каскаром, как тебе хотелось бы, – ответил Рамсей. – В нас всех есть нечто, Просвещенный, что всегда сопротивляется смерти.
Легкая тень легла на лицо шамана. Он смотрел на Рамсея, тот отвечал ему твердым взглядом. Он чувствовал, что представляет проблему, озадачившую шамана. И в этом замешательстве нашел опору, которая позволила ему добавить:
– Ваш наследник бросил мне вызов. Почему бы не позволить нам решить вопрос – здесь и сейчас? Отрыто перед всем Ломлом? С меня хватит убийц в масках, готовых без предупреждения ударить в спину. И не думаю, чтобы моя смерть по любой причине сейчас помогла бы вам, после этого публичного утверждения моих прав…
– Твоих прав! – воскликнул Бертал. Голос его дрожал от ярости. – У тебя нет никаких прав, варвар из…
Должно быть, Оситес болезненно сжал ему запястье, потому что Бертал сморщился от боли. Бросил яростный взгляд на шамана, но замолчал.
Голос Оситеса по-прежнему звучал бесстрастно.
– Похоже, Каскар провозглашен императором, – без всякого выражения сказал он, хотя Рамсей не поверил в такую полную и неожиданную капитуляцию. – Теперь его верховному могуществу полагается предстать пред двором, после того как его приветствовал народ.
Войти во дворец? Этого тоже ожидают от него, и Рамсею казалось, что у него нет выбора. Он уже сделал предупреждение, и его приближенные из Видина поддержат его, а может, также и те, кто сейчас приветствует его в Ломе. Если он сейчас умрет по любой причине, будут задавать слишком много вопросов. Если он должен сразиться с Берталом, он сразится. Но он полагал, что обычай требует открытой схватки в присутствии множества официальных свидетелей.
– Его верховное могущество, – Рамсей с удовольствием воспользовался напыщенным титулом, – согласен.
Он взглянул на Очалла, который не принимал участия в этом столкновении претендентов на трон. В сущности, решил Рамсей, верховный советник придерживался позиции строгого нейтралитета. Но Рамсей не собирался развязывать руки Очаллу, чтобы тот мог свободно отдавать приказы.
– Его достоинство, наш достопочтенный советник будет сопровождать нас, – твердо сказал он.
И вот эта встреча, которая едва не началась как поединок, кончилась, к разочарованию многих зрителей, объединением групп. По сигналу и с большими усилиями стражников обеих партий снова расчистили место, флаер из Видина сел, и Рамсей в сопровождении Очалла и – на некотором удалении – Оситеса, который продолжал держать Бертала (у принца было мрачное и удивленное выражение лица) за руку, сел во флаер. Несколько мгновений спустя они опустились на крышу, и дворец Лома приветствовал их почетным караулом.
Рамсей принимал приветствия стражников, а Оситес покинул принца и присоединился к новопровозглашенному императору. На этот раз он обратился к нему без всяких почетных титулов:
– С тобой будет говорить ее царственное великолепие, – заявил шаман.
Рамсей улыбнулся.
– Это очень любезно с ее стороны, – ответил он. – Но еще большая любезность со стороны Каскара…
Впервые он увидел гнев в глазах шамана.
– Ты слишком распустил язык! – выпалил тот.
Рамсей кивком подтвердил его наблюдение.
– Тем не менее я жив. Ну, дважды одна и та же западня не сработает.
– Не понимаю, о чем ты говоришь… – сказал Оситес.
Рамсей откровенно рассмеялся.
– Конечно, Просвещенный. По тому, что я слышал, вы никогда не действуете открыто. Хочу только, чтобы ты понял: я твоим предсказаниям не подчиняюсь.
Он повернул голову и сказал Очаллу:
– Меня призывают к моей бабушке, верховный советник. Нельзя заставлять ждать ее царственное великолепие. Как ни важны дела, придется обсудить их позже.
Очалл поклонился. Бертал, должно быть, хотел что-то сказать: он открыл рот. Однако взгляд шамана заставил его промолчать. Все прошли в лифт и спустились во дворец, хранящий столько тайн.
Идя по длинному коридору, тому самому, что ведет к потайной двери в лабораторию, Рамсей гадал, где может находиться Мелколф. Снова за работой? Пытается поменять мешающего им Каскара на какую-нибудь новую жертву их третьего мира? Но сейчас у Рамсея нет никаких снов, которые вызывали бы подозрения. Однако он решил, что если только его приказы будут выполняться, он уничтожит машину, злобно затаившуюся внизу.