Дедан – он мысленно увидел вольного капитана. Не таким, как в последний раз, на носилках, но как наемника во время их первой встречи, уверенного, полного жизни и стремлений. Дедан – он сосредоточился на этом создании своего разума – Дедан!
Рамсей сконцентрировался на сотворении Дедана. Видит ли он сон – или просто напрягает воображение? Он не смеет мешать себе собственными мыслями… Дедан! Прилагая почти физические усилия, он стремился удержать в сознании этот образ, дотянуться до того, кого он символизирует. Дедан!..
Рамсей… оказался… повсюду! Не в каком-то отдельном помещении, как в Роще Просвещенных. Нет, это состояние не похоже ни на что ему знакомое. Появилось сильное острое ощущение, словно он прорвался сквозь какую-то преграду…
А за преградой… пустота…
И вдруг из этой пустоты, как растение из земли, появился – Дедан! Вначале он был таким, каким представлял его себе Рамсей. Но не отвечал. Глаза его закрыты, он как кукла… статуя…
Дедан – мертв?
Сосредоточенность Рамсея нарушилась. Фигура начала расплываться. Нет – Дедан!
Настойчивая мысль как крик, призывающий того, кого он ищет. На лице, лишенном всяких чувств, медленно поднялись веки. Это не земное лицо. Глаза живые, а лицо нет.
Дедан, ко мне! Ко мне, в Лом!
Рамсей лихорадочно устремлял мысль, боясь в любое мгновение утратить контакт, если он установлен. Он увидел, как раздвинулись бледные губы вольного капитана, произнесли слова, которые он не может услышать. Он пытался уловить ответ. Но видел только движения губ. А потом…
Пустота неожиданно изменилась. Из нее возникла чуждая преграда, облако – Рамсей не знал, что это такое, но видел, как в нем что-то движется, прислушивается, это что-то поражено его вторжением. И он отпрянул от этого. Воля его дрогнула; он должен уйти, не видеть, что выходит из этой пустоты.
Желание бежать стало таким же настоятельным, как стремление достичь Дедана. Рамсей тяжело дышал, он вырывался, высвободился. И проснулся.
По-прежнему только одна лампа разгоняет мрак. Но если в первый раз он проснулся и ощутил подавляющий запах цветов, то сейчас он чувствует другой аромат, более тонкий и ускользающий. Но вот он почувствовал, что его руки кто-то сжимает, как будто тянет к безопасности, эти сжимающие руки – его якорь.
Руки принадлежат Текле. Она сидит на подушке и внимательно смотрит на него. И когда поняла, что он ее узнал, в глазах ее появилось облегчение.
– Ты видел сон. – Это не вопрос, а утверждение.
Рамсей ответил хрипло, рот его пересох от страха, испытанного в последние мгновения в пустоте:
– Я… не знаю. На этот раз по-другому. – Но должно быть доказательство. Если Дедан придет, Рамсей будет знать, что и у него есть некоторый контроль над этой странной способностью – над этими «снами».
– Кто такой Дедан? – спросила Текла.
Рамсей приподнялся на локте и пристально посмотрел на нее.
– Откуда ты знаешь?..
– Ты называл это имя, – быстро ответила она, не дав ему закончить вопрос.
Он звал вслух! Но во сне… это видение… он посылал только мысль. Реальное… нереальное… Он снова покачал головой, пытаясь отбросить окутывающее его оцепенение.
– Он… он был вольным капитаном, командиром наемников. У него есть все основания ненавидеть Очалла, когда он узнает правду. Если я смог позвать его…
Он слишком много говорит. Зачем давать знать Текле и остальным в Ломе, что ему нужна поддержка, нужен человек, которому он мог бы безоговорочно верить?
– Любой враг Очалла сейчас полезен, – ответила Текла. Она встала с подушек, как будто снова завернулась в плащ гордости и достоинства. – Надеюсь, он откликнется на твой призыв…
Каким-то образом она сразу отдалилась от него. Снова спрятала голову и плечи под вуалью. Между ними опять возникла преграда. Рамсей не высказал свои сомнения вслух. Но, наверно, она каким-то образом догадалась: наемнику, вольному капитану Рамсей доверяет больше, чем всем остальным в Ломе.
И прежде чем Рамсей смог разобраться в путанице своих мыслей, поблагодарить, Текла подняла затвор на двери и исчезла. Он приподнялся на диване. Испытывая почти такую же слабость, как в тот раз, когда Просвещенные завлекли их в Рощу, встал на ноги. Шатаясь, прошел по комнате, чтобы снова закрыться. Текла пришла к нему без предупреждения. Кто еще может бродить по коридорам дворца в поисках личной встречи с Каскаром?
Голова болела, Рамсея тошнило. Он ощупью вернулся к дивану, опасаясь упасть. Мелколф… Бертал… Очалл… Эти имена преследовали его и в тревожном сне.
Проснулся он с ощущением потери ориентировки. Слышались какие-то удары… голоса… Он двигался неуверенно, тело затекло, болело. Шум продолжался. Рамсей повернул голову. В окна виден дневной свет, но неяркий: окна затянуты занавесями. Дверь, закрытая на засов. Шум доносится из-за нее.
Слов он не различал, но чувствовал, что те, за дверью, здесь по какому-то срочному поводу. Встав рывком, Рамсей с облегчением обнаружил, что тошнота, о которой он смутно помнил, исчезла. Он смог уверенно подойти к двери и открыть ее.
На мгновение ему показалось, что на него нападают, потому что снаружи трое стояли спиной к двери. Джасум в видийском мундире в центре этого трио, а против него – двое, одетые по-другому. Увидев Рамсея, эти двое отступили, отдали воинское приветствие. Значит, это не дворцовый переворот.
– В чем дело? – Джасум быстро повернулся, отсалютовал.
– Ваше верховное могущество, эти люди говорят, что у них очень важные новости. Они должны поговорить с вами. Но нельзя, чтобы к императору вторгались люди не из Улада, без предупреждения, без сообщения, по какому они делу. Даже если они из Олироуна.
– Из Олироуна? Пропусти их – одних! – добавил Рамсей, видя, что Джасум собирается играть не только роль привратника, но и телохранителя.
– Как приказывает император, так и будет! – ответил офицер, но отступил он неохотно. И нарочито медленно закрыл дверь за вошедшими посыльными из Олироуна. Может, Джасум человек Очалла? И снова мысль, что он не может никому доверять, встревожила Рамсея.
Как только дверь закрылась, он повернулся к вытянувшимся солдатам Олироуна.
– Каково ваше сообщение?
– Ваше верховное могущество, наша госпожа! Ее не могут найти… и еще…
Рамсей напрягся.
– Не могут найти? А что говорят ее женщины… леди Гришильда?
– Ваше верховное могущество, леди Гришильда спит, и никто не может разбудить ее. Призвали преподобного Оситеса и…
– Пошли! – Рамсей не стал тратить времени. Один из стражников подскочил к двери и открыл ее, едва не уронив Джасума, так близко стоял тот к двери.
– Иди за мной, – сказал Рамсей и пошел вслед за олироунцами. Если это продолжение дворцовой интриги, он разберется немедленно! Больше не будет принимать тайну за тайной. Но у него все усиливалось предчувствие, что это не дело рук Теклы. Не в ее привычках поднимать весь дворец, заставлять проводить обыск.
– Когда это обнаружили?
– Госпожа должна была быть на аудиенции у ее царственного великолепия. Она не пришла на него и не прислала никакого сообщения… Ее царственное великолепие спросила о ней. Дверь комнаты госпожи была прочно закрыта. Никто не отвечал на наши призывы. Тогда Фентвер… – говорящий указал на второго стражника… – спустился с балкона верхнего этажа. Он увидел леди Гришильду на полу, она крепко спала. Постель госпожи была пуста. Никаких следов того, что случилось с ней, но и никакого другого выхода из комнаты нет, кроме двери, которую мы охраняли, и балкона. Мы не верим, что госпожа могла уйти через балкон…
Нет выхода, думал Рамсей, переходя почти на бег. Но Текла приходила к нему, а ему показалось, что никто, кроме, может быть, Гришильды, не знает о ее посещении. Мысль о том, что Текла могла как-то опоить или иным способом лишить сознания свою старшую служанку, Рамсей сразу отбросил. Слишком она ей доверяет.
Это означает, что Текла не вернулась к себе после ухода от него… И почему-то он был уверен, что Гришильда ничего не сможет рассказать. По крайней мере не сейчас.