Повороты… раскачивания… углубления… Кружится голова, поднимается страх. ВИДЕТЬ!
В эту мысль устремил он все свои силы.
За мерцанием – да! Теперь видна фигура, смутно, ее едва удается отделить от клубящегося тумана. Но она там!
Потом…
– Умри!
Крик звучит не в ушах, а в сознании.
– Смотри – и умри!
Рамсей сопротивляется этому удару.
– НАРУЖУ! – приказывает он. – Наружу, лицом ко мне. Я рыцарь… – Откуда-то приходят к нему эти приказы. – Я тот, что снаружи! КО МНЕ!
– Умри! – Крик хлыстом алой ярости режет сознание.
– Я жив. Наружу… – Все остатки воли вложил Рамсей в этот приказ, всю силу, всю личность и всю свою жизнь.
Мерцание вращается все яростней. Но за ним… за ним теперь лицо. Однако не то, что он ожидал увидеть. И эта неожиданность так поразила его, что он едва не допустил смертельную ошибку.
– Умри!
– Я жив! – возразил Рамсей, прежде чем противник смог воспользоваться его оцепенением. – Наружу!
Мерцание завертелось как сверкающее облако, но не могло снова скрыть лицо, как ни старалось. Последовала струя обезумевших огненных частиц, подобная взрыву.
– Не-е-е-е-ет! – Крик, воспринятый сознанием, не крик ярости, а страха, страха, сопровождающего судьбу.
– Да! – держался Рамсей. Яростные частицы устремились в него. Он открыл глаза. Вот они, видимые зрению, как и во сне. Бешеный водоворот частиц охватил его. Но он смотрел сквозь него, не отрывая взгляда.
Огонь окружил Рамсея, обжигающий жар охватил его. Он не реален, надо держаться за эту веру. А тот, кто нападает…
Рамсей вслух произнес имя.
Огненные частицы смахнуло, туман разорвался. Впервые он ясно увидел лицо врага. В руке того…
Рамсей прыгнул. Минуя обменник, поднял и опустил руку. Ребро ладони с треском ударило по запястью.
Послышался крик боли, и селектор упал на пол. Противник со звериным криком вцепился Рамсею в горло, его безумное нападение заставило его отступить, прижаться спиной к обменнику. Он упал на пол, смутив нападающего, услышал крик – предупреждение, хотя слов не разобрал.
Треск игольника заставил его оставаться на месте. В дюймах от его руки ящик, который оживляет обменник. Кто-то над Рамсеем закричал. Рамсей бросился вправо, сжимая в руке селектор.
Снова треск ружья. Рамсей встал на колени. Кто-то наклонился к нему с оружием наготове. У него было время только ударить ящиком. Удар заставил нападающего вскрикнуть. Но при этом удалось отвести и ствол оружия. И выстрел пришелся в потолок, а не в лицо Рамсею.
Он ударил врага кулаком в живот, встретил напрягшиеся мышцы, получил ответный удар по скуле, который откинул его назад. Поскользнулся и упал на лежащее на полу тело.
Очалл сдавленно вскрикнул, прижал руки к груди и опустился на колени, потом сложился, упав головой к ногам Рамсея.
– Довольно! – Рамсей лишь наполовину расслышал этот возглас. Голова его кружилась от удара верховного советника.
Вставая, он снова услышал крик. Но на этот раз не мысленный, а услышал ушами. Повернувшись, он увидел – ясно, потому что туман разошелся, – увидел прижавшегося к стене Бертала, тот сжимал Теклу, не безжизненную, с пустыми глазами, пленницу, но гневную и яростную, вырывающуюся с такой силой, что принц не мог удерживать ее, одновременно нацеливая оружие на Рамсея. В то мгновение как Рамсей посмотрел на него, он оставил эту попытку. И нацелил ствол оружия в лицо девушке.
– Только пошевелись, – тяжело выдохнул он. – Дай нам свободно выйти, или клянусь кровью Джостерна во мне – я выстрелю!
Рамсей застыл. Он взглянул в сторону выхода. Там стоял Оситес, рядом Дедан с игольником, которым он сразил самого опасного из врагов. Рамсей снова посмотрел на Бертала. В глазах принца горело безумие. Он может убить из одного страха.
И тут Рамсей использовал единственное оставшееся у него оружие. Повторно собрал он всю оставшуюся силу воли и стрелой направил ее в мозг противника.
Рот Бертала дрогнул, принц покачал головой. Но руки его бессильно упали. Текла вырвалась с силой, отчего сама едва не упала. Рамсей подхватил ее и удержал.
– Взять его! – приказал он, и стражники встали по сторонам Бертала.
Когда принца увели, Рамсей посмотрел на шамана.
– Мы ошибались. Скорее Очалл был человеком Мелкофа, а не наоборот…
Ему по-прежнему трудно было поверить, что человек с такой уверенностью в себе, как верховный советник, обладающий такой сильной волей, мог подчиниться кому-то… какими бы необычными познаниями этот другой ни обладал.
– Не совсем. – Оситес склонился к телу у обменника, перевернул Мелколфа лицом вверх. – Я думаю, что они скорее были партнерами. Мы считали Очалла хозяином из-за его поведения. Но не думаю, чтобы, даже одержав победу, он полностью правил в Уладе. С тем, что знал Мелколф… – Шаман осторожно коснулся лба мертвеца. – Этот молодой человек и так знал много, но ему все было недостаточно. Он хотел все, а в конце концов у него отняли то немногое, что у него было, и он остался беспомощным в поднятой им самим буре.
Рамсей чувствовал, что Текла дрожит.
– Вы не знаете, что они планировали… – Голос ее тоже дрожал. – Они отправили бы вас… нас… всех, кто им противоречил, на другой уровень смерти. Он… – Она посмотрела на Мелколфа и быстро отвела взгляд… – он хвастался, что теперь может сделать это без снов. Он говорил… сны не могут сравниться с силой его машин…
– И он умер, – ответил Оситес, – потому что скорее поверил делам своих рук, чем тому, что у него внутри. Таков был Великий Грех Древних. Мы все склонны к этому греху – видимое ценить выше неизмеримого.
– Лорд император… – Дедан отбросил слова шамана, словно они не имели смысла. – Перед нами было трое. Кто из них приказал уничтожить общество?
– Он… – Рамсей указал на Очалла. – Так он мне сам сказал.
Капитан подошел и взглянул на верховного советника.
– Я прикончил его собственными руками. Я доволен, – сказал он медленно, словно просыпаясь от кошмара. – Мои товарищи могут лежать спокойно.
– Еще одно, друг, – сказал Рамсей.
Дедан посмотрел на него.
– Что именно, лорд император?
Рамсей кивком указал на обменник.
– Вот это… и любой другой аппарат, который здесь может быть найден. Проследи, чтобы больше ни один человек не пытался постигнуть эти тайны.
– Хорошо…
Довольный, Рамсей повернулся к двери, поддерживая Теклу, которая продолжала дрожать и спотыкалась на ходу. Девушка молчала, пока они не оказались среди обломков в наружной лаборатории.
– Мелколф и Очалл… – В голосе ее звучало удивление. – Они… с ними покончено. А Бертал… что ждет Бертала, Каскар?
Он заметил, каким именем она назвала его.
– Его будут судить…
– Кто? – Выбравшись из потайной комнаты, она словно вернула себе силы. Перестала дрожать, шла уверенней, но не пыталась освободиться от поддержки Рамсея.
– Ну, вероятно, те, кто судят в этом мире.
– Он королевской крови… судить должен ты, Каскар.
– Я не… – начал Рамсей и смолк. Текла повернула голову и внимательно посмотрела на него.
– Ты не кто? – спросила она, когда он долго молчал, неспособный закончить свою фразу.
– Не знаю, кем я не являюсь, но, может, немного знаю, кто я такой, – медленно сказал он. – Когда-то я был одним человеком… теперь, кажется, стал другим.
Рамсей Кимбл умер. Он умер в своем теле, в своем времени и мире; сейчас он медленно умирал по-другому.
– Ты Каскар, и будешь править Уладом, – негромко сказала она.
– Правда? Или я человек, который слишком далеко зашел в своих снах, чтобы вернуться?
– Если в твоих снах Улад, – уверенно ответила она, – значит, в них правда. Неужели сон о нас так жалок, что ты хочешь из него уйти?
Она подняла руку и провела пальцем по его щеке.
– Скажи мне, Каскар… рыцарь снов… неужели мы – такой ничтожный сон?
Он крепче обнял ее.
– Ни в коем случае… – сказал он с той же твердостью, с какой противостоял Мелколфу.