ГЛАВА 1 Красная и Чёрная
Бродяга был такой щуплый? Или его рубашка оказалась слишком просторной, на три размера больше, чем нужно? Хэл не поняла, а рассматривать парня дольше одной секунды было невежливо. Но она всё-таки запомнила блестящие чёрные глаза, правильный нос, пухлые губы, тонкие дуги тёмных бровей и родинку над верхней губой, словно точку в его неправдоподобно красивой внешности. Если бы юноша был коротким ярким предложением-метафорой, она бы была необходима. В выгоревших золотистых кудрях запутались лимонного цвета соломинки и зелёные травинки. И ещё он был выше Хэл на голову, хотя она никогда не жаловалась на небольшой рост. На глаз бродяга не добрал чуточку до двух метров. И мускулы при всей его кажущейся хрупкости были крепкие. Это Хэл ощущала, невольно касаясь его тела.
Юноша страдальчески морщился, когда Хэл особенно крепко прижимали к нему занявшие всё пространство между креслами пассажиры. Каждую секунду люди сновали туда и сюда, поэтому скоро на лице парня закрепилось несчастное выражение.
Хэл вздохнула: сама виновата. Кто же в пятницу приходит за десять минут до отправления поезда да ещё летом? Дачники, стремящиеся всей душой на свои участки, набились до отказа в три облезлых серых вагончика пригородной электрички. Вот и пришлось стоять очень неудобно: в левый бок впивалось жёсткое кресло, правый вдавливался в рёбра парня в широкой клетчатой рубахе и синих шортах.
Именно из-за застиранной невзрачной одежды девушка мысленно назвала парня «бродягой». Его светлые ботинки тоже были странными, разношенные с неопрятно длинными шнурками. Впрочем, одежда ещё ни о чём не говорила. Соломинки и травинки в спутанных золотистых кудрях тоже. Мысль девушки надёжнее подтверждали настороженный взгляд парня. Ни сумки, ни даже свёртка у бродяги не было. Но он мог быть внуком каких-нибудь дачниц. Сказочных старушек из позапрошлого века, поджидающих его на террасе огромной дачи в тени раскидистых яблонь. Хэл почти против воли представила жужжание пчёл, кружевную скатерть на круглом столе. Синеватую мечущуюся тень от листвы на блюдечках с вареньем, на чашках старинного сервиза, на серебряных ложках с витыми ручками.
Хотя бы раз в жизни прикоснуться к такому уюту, к чинному благополучию. Сесть за стол, не чувствовать себя чужой в мире обывательского счастья.
Хэл увидела так живо чаепитие под яблонями, что, прозевав момент отправления поезда, чуть не свалилась на пол от толчка. Если б не парень справа и кресло слева, она бы и упала. Девушка судорожно вцепилась в спинку кресла, стараясь не касаться парня. Тяжёлая сумка сползла на локоть. И совершенно не вовремя перед Хэл возникла проводница, суровая тётка неопределённого возраста с неуместно яркой помадой на недобро поджатых губах.
Хэл протянула тётке билет. А вот у парня ни билета, ни денег не было. Он ни о чём не просил, не оправдывался. На резкие слова проводницы:
- Сойдёшь на следующей остановке, - послушно кивнул.
- Тебе, действительно, до Муравни ехать? – уточнила Хэл.
Голову было не повернуть, поэтому девушка кое-как скосила глаза в сторону парня.
- Нет, - разговаривать ему не хотелось.
- А куда? – почему-то не отставала всегда воспитанная девушка.
Она чувствовала, что если б их не прижимали друг к другу люди, бродяга бы сбежал от её расспросов.
- До конечной остановки, - вздохнул он, ему пришлось извернуться, чтобы посмотреть в окно, так он ставил точку в разговоре.
Уже показался перрон следующей станции. От противоположной двери шла проводница с решительным видом и охраной за широкими плечами. Её намерение было очевидным: она собиралась вышвырнуть безбилетного пассажира из набитого людьми вагона.
Хэл прикинула, сколько денег придётся отдать. Билет она и сама покупала до конечной. Табличка с суммой штрафа висела перед носом.
Девушка перебрала монеты в полупустом кошельке: на автобус хватит. Потом у знакомых, к которым она собиралась зайти, можно будет занять. Хорошего мало. Но иначе немыслимо. Хэл не могла оставить человека в беде, тем более от неё не требовалось никаких усилий. Всего лишь отдать деньги.
Хэл решительно протянула монеты проводнице.
- Что это? – пробурчала та, сдвинув тонюсенькие, выщипанные в ниточку, брови.
- Штраф и плата за билет, - ответила девушка.