Коротышка давно снял синий, видимо, парадный плащ. Чёрный потёртый и заштопанный выглядел на Ястребе великолепно. Да и сам коротышка будто стал выше и шире в плечах.
- Тяните задания, - перед Ястребом прямо в воздухе сверкали огненные руны, обозначающие начальные знаки самых простых заклинаний.
- Кто? – Хэл обернулась к Гришке.
- Ты, - едва шевельнулись его серые губы.
Вид у их тройки был ужасный. Не так выглядела тройка Гарта: спокойная Иринга, беспечный Рэй, меланхоличный парнишка-король. Интересно, какое у него королевство?
Хэл быстро шагнула к Ястребу. Крохотная руна спланировала в её ладонь.
- Это руна заклятия «Верь», - Гришка, как заворожённый потрогал руну, - такой экзамен сдать невозможно.
Вёрткая руна взлетела из руки Хэл.
- Наставник, называется, - Хэл поймала руну «верь», сжала её в ладони, - а мы сдадим!
- Недаром ты вытянула именно эту руну, - жалко улыбнулся Рихтер.
- Будь внимательна, читая инструкцию, Красная, - орк сунул Хэл длинный пергаментный свиток.
- Мы попытаемся, - ответил Гришка со вздохом на просительный взгляд Хэл, - но обещать ничего не могу.
Хэл торопливо раскатывала свиток. Конечно, что можно было пообещать, если им предстояло привести душу в светлый мир с четвёртого яруса. Задание было невыполнимым, вытащенная Хэл руна издевательски подсказывала, что им остаётся только верить, в то, что удастся сдать первый экзамен.
Прихватив кое-какие вещи, они вышли на экзамен через полчаса, их путь лежал к чернильным водам вечной реки.
Вот он – совсем нестрашный кормчий. По бледной коже худого лица разбросаны пигментные пятна-метки старости. Морщины превратили кожу в кору древнего дерева. Нос запал. Рот – тонкие серые полоски. И только чёрные яркие глаза горят живостью и пониманием из-под клочкастых седых бровей. Серые лохмотья, ветхие и сальные, были когда-то плащом. И седые кудри, выбившиеся из-под полей чёрной рваной шляпы, не сделали кормчего благообразней. Он крепко сжимал руками тонкие вёсла. Левая кисть в мозолях со старческой натянутой красноватой кожей. А с правой руки давно соскользнула плоть. Тонкие кости были выбелены и высушены временем.
- Нам на ту сторону, - Гришка достал блестящую золотую монету.
- Сегодня деньги не в ходу, - неохотно бросил, отвернувшись, кормчий.
Он натянул на глаза шляпу, словно собирался вздремнуть на берегу настоящей реки летним чудесным полднем, когда не клюёт ленивая рыба, а над рыбаком зависают любопытные стрекозы.
- Чем заплатить вам? - тихо спросила Хэл, отгоняя видение: сияющий надеждой июньский полдень на живой реке, шуршание камышей, весёлый щебет крошечных птичек, мошкара и разноцветные поплавки в прозрачной воде.
Старик снова посмотрел на них:
- Перо вашей птички подошло бы.
Дрожащая Зара вытянула руку, превратившуюся на мгновение в крыло. Яркий блеск, похожий на зарницу, осветил сумеречный берег. Хэл выдернула пёрышко. Крошечная молния ударила в ладонь. Хэл лизнула ладонь, точнее, круглое красное пятнышко от молнии.
Зара спрятала руку под складки плаща. Гришка заставил их надеть эти серые странные плащи, которые будто немного отгородили их от страха смерти. Тряслись Рихтер и Зара по-прежнему, но их лица уже не были похожи на гипсовые маски.
- Вещь, - улыбнулся кормчий, цапнув костлявой правой сияющее пёрышко, - садитесь.
Они вошли в лодку, которая не шелохнулась под их тяжестью. Деревянная, покрытая плесенью и засохшими водорослями, с широкими щелями и запахом гнилого дерева, она казалась такой небольшой. Но это скорее всего не было правдой, как и многое на четвёртом, увиденное сквозь собственный страх.
Вёсла плеснули, лодка легко повернула против течения, которое медленно несло сор и чёрные ветки. Другой берег ничем не отличался от того, на котором они только что стояли. Они выбрались на мокрую чёрную траву.