— Полиомиелит, — сказал врач и глубоко-глубоко вздохнул — так тяжело ему было назвать болезнь своим именем.
Миссис Миллер заплакала. Мистер Миллер отвёл доктора в сторону и тихо спросил.
— Док, что это за чертовщина? Что нас ждёт? Мой парень умрёт? Говорите как есть, я морпех и не боюсь смерти.
Доктор пожал плечами.
— Да, — от полиомиелита умирают. Умрёт ли Сэм или нет, я не знаю. Его надо срочно везти в больницу.
Боб сказал «спасибо», заплатил за визит и пошёл в гараж, где стоял их старенький «форд».
В больнице была тьма тьмущая людей, и половина таких как Сэм. Несмотря на многолюдность, тишина стояла страшная. Казалось, сама Смерть пришла сюда и заставила замолчать всех, даже самые маленькие дети могли только пару раз пикнуть и тут же замолкали, словно чувствовали неуместность любых звуков, кроме шагов медицинской сестры и её голоса, который раз в двадцать минут громко и властно призывал: «Следующий». И очередного малыша заводили в смотровую, где были весы, деревянный столб для определения роста и большой улыбающийся Микки Маус на подоконнике. Так детишек хоть как-то надеялись отвлечь от белых халатов, медицинских запахов и тяжелой больничной атмосферы.
В кабинет к врачу пустили только Джину и Сэма. Доктор — невысокий толстячок в очках — без лишних слов принялся за осмотр, по ходу задавая короткие вопросы.
— Какая температура? — первым делом спросил он, ощупывая толстыми пальцами тело Сэма. Цифра «39» его не удивила.
— Дыхание затруднено. Позвоните в хирургию, — приказал врач медсестре и снова обратился к Джине.
— Неделю болеет или больше?
— Неделю, — сдавленным голосом ответила Джина, потому что её страшно испугало слово «хирургия».
— Так-так, — тихо бормотал врач, продолжая осмотр, — рефлексов нет, атония мышц, плохо дело, плохо.
— Умоляю, доктор, скажите, — взмолилась Джина, — Сэм будет жить?
— Не знаю, — доктор отвёл взгляд в сторону, а потом и совсем спрятал его в бумагах. Сделаем трахеостомию, но тут паралич диафрагмы. Шансов мало. Слышали про «железное легкое»?
— Я не понимаю вас, — на Джину жалко было смотреть. Она то поправляла волосы себе, то Сэму. Иногда начинала плакать, но тут же спохватывалась и вытирала слезы. Казалось, еще минута и она упадёт в обморок — таким бледным стало её лицо и так широко раскрылись её глаза.
Доктор поправил очки и коротко пояснил: — Хирург сделает надрез на шее и вставит туда трубку, чтобы Сэм (он посмотрел в карту) Миллер мог дышать. Потом его положат в камеру. С помощью мотора из камеры откачивается воздух, легкие расширяются, набирая воздух из рта и носа. Затем давление в камере повышается, и воздух выталкивается из легких. Таким образом, происходит вдох-выдох. В камере пациент находится 24 часа в сутки.
— Долго так лежать? — мама Сэма смотрела умоляюще, вся её поза выражала ожидание, как у приговоренного к высшей мере, надеющегося на помилование.
— Вас как зовут? — доктор не спешил с ответом.
— Джина… Джина Миллер.
— Так вот, Джина, лежать придется долго, — и добавил уже шёпотом, — всю жизнь, если, конечно, Сэм выживет.
Сэм во время разговора лежал на смотровой кушетке тихо, как кукла. Из-за нехватки воздуха и высокой температуры он мало что понимал. Ему казалось, что говорят не люди, а Микки Маус. Потом Микки Маус подошел к нему вплотную и поздоровался. Сэм улыбнулся в ответ и тоже сказал «привет».
Микки сходу предложил: — Дружище, давай поиграем в футбол.
— Мне нельзя, я болею, — ответил Сэм, — я даже встать не могу.
— А ты попробуй.
От Микки Мауса исходила такая уверенность, что Сэм встал, сам удивляясь своей силе. Микки взял его за руку и отвёл на очень симпатичный стадион залитый солнцем, с зелёной травой, с ярко-красными трибунами для болельщиков. На трибунах с огромным интересом за их игрой наблюдали три девочки Джэймсов: Клэр, Рита и Бэтти. Игра продолжалась долго, Сэм не хотел уходить с поля и просил Микки еще поиграть с ним. Но Микки вдруг заупрямился, забрал мяч и ушёл. Стадион в одно мгновение превратился в большую комнату, где Сэм лежал, заключенный в огромный железный кокон, который беспрерывно хрипел и вздыхал. Вокруг было много таких же коконов с торчащими из них детскими головами разных возрастов и с волосами разного цвета. Первая голова (справа) повернулась в сторону Сэма и сказала: — Привет, я Фил. А тебя как звать-величать?