Врач сам толком не знал каким по форме и содержанию должен быть рассказ, и предложил описать себя до болезни и после. Сэму очень хотелось послать подальше докторишку и он знал как и куда. Боб тоже хотел нагрубить и дать медику в ухо, но оба Миллера понимали какими будут последствия и сдержались. После доктора настала очередь чинуши. Тот откашлялся и попросил показать свидетельство о рождении сына, паспорта Боба и Джины, свидетельство о браке, документы, подтверждающие право собственности на дом и водительское удостоверение Боба. С формальностями было покончено. Слово взял директор и его помощница. Они неторопливо задавали вопросы по предметам: английскому языку, арифметике, географии, основам биологии, попросили написать под диктовку несколько слов и выражений, уточнили, знает ли Сэм о Всевышнем и какие ему известны псалмы, попросили спеть любую песенку на его усмотрение. Затем комиссия вышла в другую комнату на совещание. Через полчаса она вернулась и директор торжественно объявил о зачислении Сэма в начальную школу.
Сэм поблагодарил и дал обещание: — Можете не переживать, я не намерен выступать за сборную школы по баскетболу, а вот в хоре пел бы с удовольствием.
Шутка Сэма всех развеселила и комиссия в полном составе согласилась пообедать вместе с Миллерами. Господин директор во время обеда не отказался от стаканчика виски, его помощника выпила бокал неразбавленного мартини. Чиновник налегал на кофе — целых три чашки крепкого эспрессо закинул он в свой большой серьезный рот.
Сэм, став школьником, про себя подумал: «Я еще покажу этой смазливой девчонке (он имел ввиду Бэтти) на что я способен. Прибежит и будет просить прощения. Уж не знаю: прощу или нет». «Смазливая девчонка» в жизни Сэма больше не появлялась, за исключением одного раза, но об этом потом. Много позже она вышла замуж и уехала в Канаду, где, наверное, осталась до старости, во всяком случае во Фриско больше ее никто никогда не видел.
Учителя стали приходить к Сэму на дом. Парень учился хорошо, память у него была отменная. Ладно, что он освоил чтение и арифметику, но когда, спустя несколько лет, дело дошло до химии, алгебры, геометрии — он и здесь был в первых рядах. Всё схватывал на лету, как будто, впрочем, так и было, вся сила, отпущенная ему, перешла в мозги.
Дом Миллеров посещали не только учителя. Ученики, узнав, что у них появился новый товарищ, тоже стали захаживать. Их, в отличие от родителей Бэтти, не волновала болезнь Сэма. Хватило того, что он научился несколько часов проводить вне аппарата. Этого было достаточно, чтобы ребята брали его с собой на стадион, на озеро, в библиотеку, в кафе. Даже в церковь
возили, когда приезжие органисты давали там концерты. Сэм нравился ребятам своей честностью, смелостью, открытостью.
Был такой случай. Заехали они все вместе в Макдональдс. Менеджер принял заказ от ребят, потом указал на Сэма и, гадливо улыбаясь, спросил: — А этот что будет?
Сэма взорвало.
— Мистер Подаватель Жрачки, я — Сэм Миллер, я такой же гражданин Америки как и вы. Я бы с удовольствием дал вам в глаз, но будет с вас довольно, если я туда плюну… Мне большую колу, гамбургер и картошку. Еще остались вопросы?
Менеджер постоял, помолчал и пошел за заказом. Парни, с которыми был Сэм, пришли в восторг от его мужества и с удовольствием хлопали товарища по плечу, дескать, здорово ты его срезал, так и надо с такими, молодец, наш человек.
Сами того не желая, родители Сэма тоже оказались в центре внимания. Слух о том, что парализованного ребёнка, к тому же не способного самостоятельно дышать, приняли в школу разлетелся по Фриско моментально. Боб и Джина стали получать письма, им стали звонить, к ним стали подходить на улице. Все, кто к ним обращался, сначала рассказывали о своих больных детях или других родственниках, потом задавали кучу вопросов: какие документы нужны для поступления в школу, где их получить, к каким врачам, чиновникам обращаться, а сложно ли сдать вступительные экзамены, а как проходят уроки, как выполняется домашнее задание, не слишком ли устает Сэм, как он теперь спит, как он теперь ест, став школьником. Обращений было так много, что чета Миллеров едва успевала работать и заниматься домашними делами. К их чести следует заметить, что они никого не оставили без внимания и на любой вопрос давали максимально подробный ответ. О, Миллеры хорошо помнили каково им было самим, когда Сэм заболел полиомиелитом, когда 18 месяцев он лежал в больнице, как непросто было ему научиться хоть немного дышать вне кокона и как трудно сейчас наверстывать школьную программу, полагаясь только на память. Да, беда — воистину лучший способ стать человечным!