Гита ужаснулась, услышав о подобном. О, конечно, она немедленно отправится к мужу и постарается его уговорить. Пусть и Гай пойдет с ней, ибо Эдгар наверняка обрадуется ему и не откажет в помощи. И пока Эдгар не сообщит обо всем храмовникам, они вполне могли бы укрыться у них в Монтфичере от людей короля. К тому же и епископ Генри в последнее время почти не появляется там, предпочитая проводить время в Вестминстере.
И Гита приложила столько усилий, так горячо просила за Гая де Шампера и его молодого друга, что, конечно же, сумела уговорить мужа. Эдгар даже сказал Гаю, когда тот уходил за своим спутником:
— Ни за кого иного моя жена не хлопотала бы так. Но она всегда к тебе очень тепло относилась. Знаешь, Гай, одно время я даже ревновал ее к тебе.
Но еще до того как гости прибыли в Монтфичер, с прогулки в сопровождении жениха вернулась Милдрэд. Причем раздраженная настолько, что едва выдавила из себя учтивые слова, прощаясь с Эдмундом.
— Ты излишне резка с ним, девочка, — заметил ей отец.
Но девушка продолжала кипятиться. Да знает ли отец, куда отвез ее жених? Сначала, как обычно, он пытался привлечь ее к обсуждению его рудников, потом рассказывал о свиньях в его поместье, а когда темы иссякли (между обрученными это случалось постоянно), Эдмунд предложил невесте посетить травлю медведей в Саутворке, заверив, что это презабавное зрелище. Однако когда Милдрэд насмотрелась, как разорванные медведем собаки волочат по песку свои кишки, и стала упрашивать жениха уйти, видя, что псов вновь и вновь натравливают на израненного мишку, а он ревет и рвется с цепи, Эдмунд даже не слушал ее. Видите ли, он поставил заклад, а потому ему не было дела до того, что его невесте стало дурно и что она еле выбралась из толпы. Да еще и публика там такая собирается… бррр.
Милдрэд рассказывала это отцу, когда они сидели подле обложенного камнем очага в холле Монтфичера. Вокруг них суетились убиравшие со стола слуги, которые прислушивались и посмеивались. Эдгару это не нравилось, но в Монтфичере было слишком мало места, чтобы уединиться: по сути этот особняк состоял из одного длинного высокого холла с более поздними пристройками по бокам, этаким башенкам, в одной из которых обустроился сам епископ со своими людьми, а вторую, красивую башенку с соларом [26], отвели для проживания Милдрэд. Правда, было еще помещение под скатом кровли над холлом, но оно оказалось довольно неуютным, и под вечер, когда накалялась черепичная кровля, там становилось очень душно. Поэтому барон и его дочь предпочитали нижний холл, хотя здесь трудно было уединиться и сделать так, чтобы слуги не совали свой нос в их дела.
В итоге Эдгар негромко произнес, обращаясь к дочери:
— Я догадываюсь, что ты не преминула высказать Эдмунду свое неудовольствие, Милдрэд. Хотя, будь ты мудрее, наверняка постаралась бы сдержать свой капризный норов, особенно учитывая, что ему завтра выступать в бое «моле», а это куда опасней одиночных поединков с копьями.
Милдрэд потупилась. Покосилась на слуг, гасивших в холле факелы. Теперь свет исходил только от очага, где недавно разогревали еду, да вверху, под деревянным потолком оставили так называемый ночной факел. Один из любопытных пажей все еще крутился рядом, пока барон жестом не отослал его. Милдрэд же пообещала, что завтра непременно подойдет к Эдмунду перед схваткой и пожелает ему удачи. Она хотела еще что-то добавить, но тут вошла непривычно оживленная баронесса и сообщила, что к ним прибыли. Эдгар сразу встал, но прежде чем выйти, повернулся к дочери:
— Сейчас мы пойдем в малый холл наверху. Не самое уютное место, но все же мы приказали там расположить наших гостей.
— Каких гостей? — полюбопытствовала девушка.
Ее родители заговорщически переглянулись.
— Ты помнишь Гая де Шампера, нашего дорогого друга, который помог тебе переправиться к графу Херефорду, когда принц Юстас объявил об осаде приграничных замков?
Милдрэд кивнула. Да, именно так она объяснила родным, почему ей пришлось оставить монастырь в Шрусбери и перебраться в Херефорд.
— Сейчас сэр Гай здесь, — негромко произнес Эдгар. — И будет нашим гостем, но об этом не стоит болтать, так как он так и не получил королевского прощения.
Милдрэд медленно привстала. Она помнила, что ей говорил Артур во время их встречи перед турниром, и сердце ее гулко забилось. Гай обещал за них похлопотать, и если он тут…