- Не знаю. Логрус заложил в меня информацию таким образом, что она всплывает по мере развития событий. Например, я не знала про эту пещеру, пока ее не увидела.
Я потянулся, сложил руки на груди. Прислонился к стене, вытянул ноги, скрестил их.
- Значит, мы должны торчать здесь, пока тебя снова не осенит.
- Верно.
- Разбуди меня, когда все кончится, - сказал я и закрыл глаза.
Запястье резануло почти болезненно.
- Эй, так нельзя! - воскликнула Фракир. - Весь смысл в том, чтобы ты сидел и смотрел.
- Ну и дурацкий смысл, - сказал я. - Я отказываюсь играть в эти глупые игры. Если кому-то нужны эти доспехи, пусть берет, я еще и приплачу.
- Валяй, засыпай. Но что, если кто-то придет за доспехами и решит для начала тебя убрать?
- Во-первых, - ответил я, - мне не верится, что кто-то польстится на груду средневекового железного лома. А во-вторых, это твое дело - предупреждать меня об опасности.
- Есть, командир. Только вот место непривычное, что, если оно как-то ослабило мои способности?
- Ты уже взрослая, - сказал я, - как-нибудь выкрутишься.
Я задремал. Мне снилось, что я стою в заколдованном круге, куда все пытаются проникнуть. Касаясь преграды, они оборачивались ходульными, карикатурными персонажами и сразу пропадали - все, кроме Корвина из Амбера, моего отца, который чуть заметно улыбнулся и покачал головой.
- Раньше или позже, но тебе придется отсюда выйти, - сказал он.
- Тогда пусть это будет позже, - отвечал я.
- И все твои сложности останутся при тебе. Я кивнул:
- Зато я отдохну.
Что ж, это компромисс. Удачи.
- Спасибо.
Затем сон распался на несвязные образы. Помню, я вроде бы стоял вне круга и гадал, как в него вернуться…
Не скажу наверняка, что меня разбудило. Уж конечно, не шум. Просто я ни с того ни с сего оказался на ногах, совершенно бодрый, и первое, что увидел перед собой, - рябого гнома, который, стиснув свое горло, неподвижно лежал возле кучи с оружием.
- Что происходит? - попытался спросить я. Тишина.
Я подошел к лежащему крепышу, встал на колени, поискал на горле пульсирующую жилку, но так и не нащупал. И в тот же миг мне защекотало запястье - Фракир, попеременно становясь то зримой, то незримой, вползла на свое место.
- Это ты его так? - спросил я. Она легонько затряслась:
- Самоубийцы не душат себя сами.
- Почему ты меня не разбудила?
- Тебе надо было отдохнуть, а я отлично справилась сама. Однако наше сопереживание слишком сильно. Извини, что разбудила.
Я потянулся.
- Долго я спал?
- Думаю, несколько часов.
- А знаешь, мне даже жаль, - сказал я, - эта мусорная свалка не стоит ничьей жизни.
- Теперь стоит, - отвечала Фракир.
- Верно. Ну, раз кто-то за нее погиб, ты, наверно, можешь сказать, что делать дальше.
- Картина и впрямь немного прояснилась, хотя пока не настолько, чтобы действовать. Надо дождаться утра.
- Тебе, случаем, не сообщили, где здесь поблизости еда и питье?
- За алтарем должен быть кувшин с водой. И хлеб. Но это на утро. Ночь ты должен провести в посте.
- Я бы так и поступил, если б принимал эту нудятину всерьез, - сказал я и повернулся к алтарю.
Я сделал два шага, и мир начал разваливаться на куски. Пол задрожал, и я услышал первый за все время звук - воющий скрежет откуда-то из недр горы. В бесцветном воздухе замелькали яркие краски, такие насыщенные, что я едва не ослеп. Потом краски исчезли, и комната разделилась. Стена со стороны входа налилась белизной. С другой стороны повисла кромешная тьма, скрывшая три выхода.
- Что… это? - спросил я.
- Что-то ужасное, - отвечала Фракир. - Недоступное моему разумению.
Я стиснул рукоять меча и быстро проверил, какие остались чары. Раньше, чем я успел сделать что-нибудь еще, комнату наполнило жуткое ощущение присутствия - такого мощного, что я передумал вытаскивать меч или произносить заклинание.
В обычных обстоятельствах я бы призвал Знак Логруса, но и этот путь был для меня отрезан. Я попытался прочистить горло, но не сумел извлечь никакого звука. И тут в середине света что-то зашевелилось, замерцало…
Из стены выступил Единорог; светло горящий, словно блейковский тигр[3], он лучился так, что я поневоле отвел взгляд.
Я посмотрел на глубокую, прохладную тьму, чтобы успокоить глаза, но не тут-то было: в темноте что-то ворочалось.
Снова заскрежетало, словно железом о камень. Скрежет перерос в громкое шипение. Даже раньше, чем лучи Единорога пронизали густой мрак, я понял, кто вползает в святилище: огромная одноглазая змея. Я перевел взгляд на середину пола, чтоб видеть обоих краем глаза - все лучше, чем пялиться в упор. Я чувствовал, что они смотрят на меня - Единорог Порядка и Змея Хаоса. Ощущение малоприятное. Я попятился, уперся спиной в алтарь.
3
Имеется в виду строка из стихотворения У. Блейка: «Тигр, о тигр, светло горящий в глубине полночной чащи…»