Я не знал никого, кто видел бы этого полусумасшедшего демиурга в последние годы, хотя, если судить по рассказу моего отца, разум Дваркина должен был бы в значительной степени восстановиться. Если же в действительности это был Джарт, пытавшийся обманом проникнуть ко мне и прикончить, то облик для этого он выбрал странный. Доперев до этой мысли, я понял, что вовсе не уверен, что Джарту вообще известно, как выглядит Дваркин. Я прикинул, не лучше ли вызвать Колесо-Призрак, чтобы разузнать не человеческое мнение по этому вопросу. Прежде чем я успел что-то решить, звезды за входом в пещеру затмила другая фигура, много большая, чем Дваркин, — к тому же героически громадная.
Один-единственный шаг — и фигуру выхватил из темноты свет костра; увидев лицо, я пролил на себя кофе. Мы никогда не встречались, но я видел его портреты во многих залах Замка Янтаря.
— Вообще-то, по-моему, Оберон умер, вычерчивая Образ заново, — сказал я.
— Ты присутствовал при этом? — спросил он.
— Нет, — ответил я, — но из-за вот такого вашего прибытия, следом за несколько причудливым явлением Дваркина, вы должны извинить мои подозрения в ваших bona fides.
— о, там ты столкнулся с фальшивкой. Но я — настоящий.
— Тогда что же я видел?
— Это была астральная форма практикующего шутника — колдуна по имени Джолос из четвертого круга Тени.
— О! — отозвался я. — А как я узнаю, что вы — не проекция кого-нибудь по имени Джалас из пятого?
— Могу рассказать наизусть полную генеалогию Королевского Дома Янтаря.
— На это способен любой хороший писарь у меня дома.
— Включая незаконнорожденных.
— Кстати, много их?
— Сорок семь — тех, что знаю.
— Вот это да! Как вы ухитрились?
— Различные временные потоки, — сказал он, улыбаясь.
— Если вы пережили воссоздание Образа, как получилось, что вы не вернулись в Янтарь и не продолжили царствование? — спросил я. — Почему вы позволили Рэндому короноваться и замутили картину еще больше?
Оберон рассмеялся.
— Но я не пережил, — сказал он. — Я был уничтожен в этом процессе. Я — призрак, возвратившийся, чтобы призвать нового чемпиона, живого бойца во славу могущества Янтаря, против растущей мощи Логруса.
— Допускаю, arguendo, что вы тот, за кого себя выдаете, — ответил я, — тем не менее у вас плохое соседство, сэр. Я — посвященный Логрусом и сын Хаоса.
— Ты также посвященный Образом и сын Янтаря, — ответила величественная фигура.
— Верно, — сказал я, — и это дополнительный довод, чтобы не выбирать ни одну из сторон.
— Всегда приходит время, когда мужчина обязан выбирать, — заявил он, — и для тебя это время настало. На чьей ты стороне?
— Даже если я и поверил, что вы тот, кем называетесь, я не вижу необходимости такого выбора, — сказал я. — К тому же при Дворах есть предание, что Дваркин сам был посвященным Логрусом. Если это верно, то я лишь следую пути почтенного предка.
— Но он отрекся от Хаоса, когда основал Янтарь.
Я пожал плечами.
— Как хорошо, что я ничего не основывал, — сказал я. — Если вы хотите от меня чего-то определенного, скажите, чего именно, назовите вескую причину, и, может быть, я стану сотрудничать.
Он протянул руку.
— Пойдем со мной, и я помогу тебе шагнуть на тот новый Образ, которым ты должен следовать в той игре, что начнется между Силами.
— Я вас по-прежнему не понимаю, но уверен, что реального Оберона эти простые стражи не остановили бы. Итак, вы идете ко мне, пожимаете мою руку, и я буду рад сопровождать вас куда угодно и изучать все, что вы пожелаете мне показать.
Он подтянулся и стал еще огромней.
— Ты хочешь проверить меня? — спросил он.
— Да.
— Будь я человеком, едва ли это затруднило бы меня, — заявил он. — Но сейчас, будучи образованным из этой невещественной чепухи, — я не знаю. Я бы предпочел не рисковать.
— В таком случае я должен ответить по-вашему на ваше же собственное предложение.
— Внук, — ровно сказал он, и в его глазах разгорелся красный огонек, — никто из моего отродья не смеет обращаться так ко мне, пусть даже к мертвому. Теперь я иду за тобой, отнюдь не преисполненный дружелюбия. Теперь я иду за тобой, и в этом путешествии повлеку тебя чрез огонь.
Когда он двинулся вперед, я отступил на шаг.
— Не нужно воспринимать это на личный… — начал я.