Я заслонил глаза, когда он столкнулся с моими стражами и засверкали вспышки. Глянув украдкой, я заметил повторение огненного истечения плоти, так же как и с Дваркина. Кое-где Оберон стал прозрачным; в прочих местах он растаял. Внутри него, сквозь него — как только исчез некоторый внешний слой, — я увидел какие-то завихрения и изгибы, узкие перемычки и желобки — очерченные черными линиями, расположенные абстрактно внутри общего контура большой и статной фигуры. Тем не менее, в отличие от Дваркина, изображение не поблекло. Проходя мимо моих стражей, оно замедлилось, но продолжало двигаться ко мне, протягивая «руку». Какой бы ни была его истинная природа, раньше ни с чем более пугающим я не сталкивался. Я попятился, поднял руки и вновь вызвал Логрус.
Между нами возник Знак Логруса. Абстрактная версия Оберона продолжала тянуться ко мне, и ее нечеткие призрачные руки встретились с извивающимися щупальцами Хаоса.
Я не стал тянуться сквозь изображение Логруса, чтобы направить его против призрака. Даже на таком расстоянии я чувствовал редкий страх перед этим созданием. Я просто швырнул Знак в изображение короля. Потом нырнул мимо них обоих вон из пещеры и покатился по склону, шаря по сторонам руками и ногами, а потом крепко ударился о валун и обнял его, как раз когда пещера взорвалась оглушительно и с такой вспышкой, будто в склад боеприпасов угодил снаряд.
Я лежал, дрожа и зажмурившись, наверное, с полминуты. Я чувствовал, что в любую секунду что-то может взять меня за задницу — если только я не замру и не попытаюсь прикинуться булыжником…
Тишина была глубочайшей; когда я открыл глаза, свет исчез, а очертания входа в пещеру остались неизменными. Я медленно поднялся на ноги и еще медленнее двинулся вперед. Знака Логруса не было, и по каким-то причинам, которые я не мог постичь, мне не хотелось вновь вызывать его. Внутри пещеры ничто не указывало на то, что там что-то произошло, — только мои стражи пропали.
Я шагнул внутрь. Одеяло по-прежнему лежало там, где упало. Я протянул руку и потрогал стену. Холодный камень. Взрыв, должно быть, грохнул на каком-то другом уровне реальности. Мой костерок еле теплился. Я вновь оживил его. Но единственное, что я увидел сейчас при свете и чего не заметил раньше, была моя разбившаяся кофейная чашка.
Я оставил руку на стене. Оперся на нее. Через некоторое время диафрагма моя неудержимо напряглась. Я засмеялся. Не знаю, с какой стати. Груз всего, что случилось после тридцатого апреля, обрушился на меня. Единственными альтернативами смеху могли быть либо битье себя в грудь, либо вой.
Я думал, что мне известны все игроки в этой запутанной игре. Льюк и Джасра теперь вроде были на моей стороне — вместе с моим братом Мандором, который постоянно присматривал за мной. Мой сумасшедший брат Джарт жаждал убить меня и пребывал в союзе с моей бывшей возлюбленной Джулией, которая, похоже, тоже не слишком-то доброжелательно расположена ко мне. И еще тай’ига — демон-сверхзащитник, вселившийся в тело сестры Корал, Найды: ее я оставил в Янтаре спать под заклинанием. Наемник Далт — я только сейчас сообразил, что он вдобавок еще и мой дядя, — свалил с Льюком непонятно почему и с какими целями, после того как вздул того же Льюка в Ардене на виду у двух армий. Он вынашивал опасные для Янтаря замыслы, но военных сил хватало только на то, чтобы проводить редкие вылазки в партизанском стиле. И затем Колесо-Призрак, мой кибернетический банкомет и механический полубог из низшей лиги, который, похоже, завершил развитие от торопливой маниакальности до вдумчивой паранойи, — и я не имел абсолютно никакого понятия, куда он отсюда направился, но по крайней мере он оказывал некое сыновнее почтение, смешанное с общепринятой детской трусостью.
Этого уже хватало по горло.
Но вот эти самые свежие проявления, кажется, свидетельствовали о том, что в этой игре участвует еще что-то, и это «что-то» хотело уволочь меня еще куда-то, совсем в другую сторону. Я вспомнил заверения Призрака, что это нечто — достаточно могуче. Я понятия не имел, что оно представляло собой в действительности. И не имел желания доверяться ему. Это сильно затрудняло понимание.
— Эй, малыш! — донесся хорошо знакомый голос откуда-то со склона. — Трудновато тебя отыскать. Вечно тебя нет на месте.
Я быстро повернулся, шагнул вперед и уставился вниз.
Вверх по склону с трудом поднималась одинокая фигура. Крупный мужчина. Что-то вспыхивало возле его шеи. Было слишком темно, и черты лица было не различить.
Я отступил на несколько шагов, творя заклинания, которые могли бы восстановить моих взорванных стражей.