Чтобы Джасра продолжала говорить, мне нужно было казаться беспечным. Лучшим вариантом этого я счел продолжение трапезы. Тем не менее когда я опустил глаза, то обнаружил, что тарелка с супом исчезла. Я взял булочку, разломил ее, собираясь намазать маслом, когда увидел, что рука моя дрожит. Мгновением позже я понял: мне просто очень хотелось придушить Джасру.
Так что я глубоко вздохнул и расслабился, сделал еще глоток вина. Передо мной появилась тарелка с закусками, и слабый аромат чеснока и других дразнящих трав сказал мне: успокойся. Я благодарно кивнул Мандору, и Джасра сделала то же самое. Немного погодя я намазал булочку маслом.
После того как я пару раз откусил от нее, сказал:
— Признаться, не понимаю. Ты говоришь, что Мелман должен был принимать участие в моем ритуальном заклании — но только как один из участников?
Примерно полминуты Джасра продолжала есть, затем выдала еще одну улыбку.
— Когда ты порвал с Джулией и она заинтересовалась оккультизмом, — сказала Джасра, — появилась такая соблазнительная возможность, что жаль было упускать ее. Я поняла, что должна свести Джулию с Виктором, чтобы он подготовил ее, научил нескольким простейшим действиям, и, таким образом, извлечь выгоду из ее несчастья — после того как ты ее бросил, — разжечь ее чувства в ненависть, так, чтобы Джулии захотелось перерезать тебе глотку, когда наступит время для жертвоприношения.
Я едва не подавился чем-то, чей вкус в иной ситуации был бы просто необыкновенным.
Возле правой руки возник запотевший хрустальный кубок с водой. Я поднял его и запил застрявший в горле кусок. Потом сделал еще маленький глоток.
— А, такая реакция чего-то да стоит, — заметила Джасра. — Ты должен признать, что иметь палачом того, кого жертва когда-то любила, добавляет мщению пикантности.
Краем глаза я заметил, что Мандор кивает. И мне тоже пришлось согласиться, что она права.
— Должен признать — хорошо продуманная месть, — сказал я. — Ринальдо в этом принимал участие?
— Нет, к тому времени вы слишком сдружились. Я боялась, что он предупредит тебя.
Минуту-другую я обдумывал эти слова, затем:
— Что-то пошло не так? — спросил я.
— То, чего я никак не предполагала, — сказала Джасра. — У Джулии оказался настоящий талант. Несколько уроков у Виктора, и она во всем, кроме живописи, превзошла его. Проклятье! Может быть, и в живописи тоже. Не знаю. Я сдала себе «дикую» карту, а она возьми и сыграй по-своему.
Я вздрогнул. Подумал о разговоре с тай’ига в Лесном Доме, когда она была в теле Винты Бэйль. «Получила ли Джулия то, к чему так стремилась?» — вот что спросила она меня тогда. Я сказал, что не знаю. Что она никогда не проявляла никаких признаков… И вспомнил нашу встречу вскоре после этого — на автостоянке у супермаркета — и собаку, которой она приказала сидеть и которая после этого приказа так и не смогла больше пошевелиться… Да, я припомнил это, но…
— И ты никогда не замечал никаких признаков ее таланта? — осторожно спросила Джасра.
— Не сказал бы, — ответил я, когда начал понимать, почему все было так, как было. — Нет, я бы так не сказал.
…Как в тот раз у «Баскин-Роббинс», когда она изменила вкус мороженого. Или та гроза, в которую она попала без зонтика и не промокла…
Джасра нахмурилась в недоумении и прищурилась, пристально рассматривая меня.
— Не понимаю, — сказала она. — Если ты знал, то мог бы обучать ее сам. Она была влюблена в тебя. Вы могли бы стать грозной командой.
Я внутренне терзался. Джасра права, я подозревал это, возможно, даже знал, но запретил себе даже думать на эту тему. Может даже, я сам запустил этот процесс той прогулкой в Тень, энергиями своего тела…
— Все это сложно, — сказал я, — и слишком личное.
— О да. Сердечные дела для меня тоже или очень просты, или же абсолютно непостижимы, — сказала Джасра. — Середины, кажется, не бывает.
— Давай условимся, что просты, — сказал я ей. — Мы уже почти расстались, когда я заметил эти признаки, и у меня не было сильного желания пробуждать силу в бывшей любовнице, у которой однажды могло возникнуть желание попрактиковаться на мне.
— Можно понять, — сказала Джасра. — Вполне. В высшей степени цинично.
— Действительно, — присовокупил замечание Мандор и жестом вновь вызвал перемену блюд — пар поднимался над тарелками. — Прежде чем вы увлечетесь обсуждением интриг и изнанки психики, я буду рад, если вы попробуете перепелиные грудки в «Мутон Ротшильд» с диким рисом и занятными кусочками спаржи.