Постепенно стемнело, и, как назло, луны сегодня отказались почтить этот мир своим присутствием, а посему двигался я едва ли не на ощупь. Где-то невдалеке завыли в лесу волки. Я не стал замедлять шаг. Обычные звери мне не помеха, даже в темноте. Будь на их месте магические твари, тогда возможно. Но излишняя самонадеянность тоже штука опасная, поэтому я все же положил ладонь на рукоять меча.
Но все опасения развеялись, стоило завидеть на краю заснеженного поля ряд домов. В нескольких светились окна, а значит, местные еще не легли спать. Удачно! Надеюсь, не откажутся приютить на ночь нищего рыцаря, у которого ни единого медяка за душой. Кошель мой вывалился где-то на площади Суана, так что теперь я был без денег, без брони, но зато с оружием. Типичный образец сына бедняка, отправившегося в большой город искать удачу. Как правило, «удача» в виде матерых головорезов находит подобных юнцов сама, и жестоко наказывает. Хорошо, если они остаются в живых. Тогда, полагаю, жажда приключений навсегда выветривается из головы.
Стоило мне подойти ближе к деревне, как я разглядел один домик на отшибе. То была небольшая землянка, припорошенная снегом, с небольшим двориком, огороженным покосившимся низеньким заборчиком. В окошке горел слабый огонек свечи, а к дому вела узкая тропа посреди дорожки снега. Было несколько странно, что этот дом стоял в отдалении от остальных. Может, местный хозяин не слишком дружит с деревенскими? В любом случае, мне это на руку. Незнакомец, прибывший поздним вечером, наверняка вызовет суматоху и косые взгляды. К тому же с такой внешностью как у меня: с хорошим мечом, но без вещей и теплой одежды. Возникнут ненужные вопросы, которых хотелось бы избежать.
Именно поэтому я прошел по дорожке к маленькому домику и решительно постучал в дверь. Какое-то время царила тишина, а потом с той стороны раздались шаркающие шаги. Затем хриплый старческий голос спросил:
- Кого Девятеро принесли на ночь глядя?
- Я путник. Ищу приют на ночь.
За дверью помолчали. Затем голос настороженно поинтересовался:
- Деньги-то есть?
- Увы. Со мной приключилось несчастье, и остался я без вещей и кошеля, лишь при оружии, - как можно более искренне поведал я. Обладатель голоса помолчал.
- Если будешь буянить, выброшу наружу. Заходи.
Дверь скрипнула и приоткрылась. Шире распахнуться не давал сугроб на крыльце. Я ухватился за край широкого полотна и резко потянул на себя, сметая снежный наст со ступени. Затем решительно шагнул в дом, прикрывая дверь за собой. Странно, что в этом доме она не открывается вовнутрь, как обычно ставят в северных районах. Случись сильный снегопад, из дома не выйдешь с такой дверью.
Обернувшись, я был удивлен: передо мной стоял не старик, как я подумал вначале, а женщина средних лет, закутанная в теплую шаль, с перевязанным шарфом горлом. На вид я бы дал ей едва ли больше тридцати пяти, но болезнь и усталость одарили женщину морщинами и теменью под глазами. Но, должен признать, даже в таком виде хозяйка дома была привлекательна. Длинные иссиня-черные волосы ниже лопаток, ярко-зеленые глаза, принявшиеся с любопытством меня разглядывать. Губы женщины тронула улыбка: она явно ощутила мой интерес к своей персоне.
- Проходи, коль вошел, - прохрипела, посторонившись и пропуская меня в комнату. Я последовал приглашению.
Гостиная оказалась довольно маленькой: всего три на три метра, но здесь была пара кресел и очаг, в котором уютно потрескивали дрова. На столе у окна тускло горела свеча в подсвечнике.
Женщина вошла следом, приглашающе махнула рукой на кресло.
- Садись. Сейчас принесу поесть.
- У меня нет денег, - напомнил я. Она хмыкнула.
- Это я уже поняла. Пусть так. Расплатишься другим способом.
Мне на ум пришло несколько вариантов, но самым страшным из них была женитьба. Вряд ли эта женщина может потребовать что-либо ужаснее. Со всем другим я справлюсь без особых проблем.
Она вышла из комнаты, вернувшись через пару минут. Поставила на столик рядом с креслом тарелку с ароматно пахнущим рагу. Похоже, ужин был приготовлен совсем недавно.
Рядом положила пару кусков свежего хлеба. Едва учуяв запах еды, я ощутил, как рот наполняется слюной, и, пробормотав слова благодарности, набросился на столь поздний ужин.