Приняли меня по-королевски. Весь позавчерашний и вчерашний день девчонки готовились, крутясь, как пчелки. Вечером приехали и я, и мама - её таки приняли в число родни, несмотря на потерю ребенка; они с родителями девчонок общаются часто и тесно. Посидели хорошо. После чего мама уехала... А я уезжать и не планировал. Потому, как по тону Беатрис в переговорной понял, моё отбытие в график мероприятия девчонками не ставилось изначально.
Я не стал настаивать, зачем. Когда-то у меня уже возникали проблемы с осознанием вассальной зависимости со стороны пятнадцатого взвода, я еще прозвал себя тогда 'полузащитником'. Мне было совестно пользоваться девчонками в обмен на некую неуловимую аморфную 'защищенность'. Но пришел к выводу, что всё правильно, нет ничего плохого в таких отношениях. Они, порядочные вассалы, обязаны продемонстрировать мне, сюзерену, что лояльны и преданы, что наш договор чтят и будут соблюдать. А если не дам им сделать этого... Вот тогда жди беды!
Так надо. Так положено - мир устроен эдак, а не иначе. И ни одна её высочество не стоит того, чтобы нарушить традиции вассальной зависимости. Да что далеко ходить, достаточно посмотреть на корпус с его заморочками, в которые боится лезть сама королева! А девочки... Если честно, я хотел их сам, несмотря на то, что близости с противоположным полом хватало с избытком. Особенно хотел Марину. И объяснить это желание логически не мог.
...Ну да, вру я, вру. Недоговариваю, пусть и совсем немного. Хотел я не 'особенно' Марину, а именно её. Тигренок так и осталась для меня маленькой девочкой, с которой весело, эдакой дальней сестренкой. Её же черноволосая сестрица...
После звонка Беатрис я всю оставшуюся ночь думал о Санчес-старшей, ворочаясь, не в состоянии заставить себя уснуть. И половину следующего дня. И следующий вечер. На ночь же, чтобы не мучиться, устроил себе грандиозные постельные приключения, о которых не буду расписывать, но которые меня изрядно вымотали, убрав из головы все мысли. Однако это не помогло - утром, за завтраком, мне снова вспомнилась ванная в форме сердечка, наши задушевные разговоры о цели и смысле жизни, и черные бездонные колодцы глаз моей Пантеры. Слава богу, что до 'новоселья' оставалось чуть больше суток, кое-как это время продержался.
Санчес... Думаю, я сильно забежал вперед, вначале стоило рассказать об их жизни после вендетты, особенно о жизни Беатрис. Да, я не был у них в гостях, не виделся с ними этот месяц, но часто общался. А еще у меня появился альтернативный, но надёжный источник информации, быстро превратившийся в огромную широкую информационную реку. А именно, отчеты Анариэль. Его высочеству, видно, наскучили все доступные к этому времени игрушки и развлечения, и он всерьез взялся 'апгрейдить'... Теперь уже свою подопечную, что я ему, признаюсь честно, сосватал совершенно случайно, в порыве необъяснимого импульса мыследеятельности. Не давая девчонке скучать и закуклиться, принц объехал с нею всех своих учителей, среди которых профессора и академики, собаку съевшие на преподавании (иначе не стали бы учителями принцев), подтягивая её по всем наукам к государственному экзамену. На Беатрис обрушился такой поток информации, что только успевай вникать - времени на самобичевания, грусть и уныние не осталось совершенно. И весь этот поток обрушился не просто так, а в строгом алгоритме, оптимальном для запоминания. Такое не могло не сказаться, и уже через две недели зашедшая в гости Анна похвасталась:
- Профессор Морриссон поставил твою девочку Эдуардо в пример. Да-да, в лицо заявил, на кого ему нужно в учебе ровняться! Что-то грядёт, Хуан, - задумчиво покачала она головой.
- Что? - не понял я. Что такого может 'грясти', когда дело касается Эдуардо?
- Если глядя на неё он возьмется за ум... - ошалело кивала она...
Да нет, не возьмется. Просто Беатрис для него новая классная игрушка с непривычными игровыми ограничениями, и пока ему не надоела. Между ними ничего нет, за этим Анна усердно следит, но принц подъезжать к ней и не пытается, что только подтверждает мою версию. Меня, конечно, боится, но нравилась бы - не побоялся. Впрочем, и слава богу.
Так или иначе, коллективными усилиями, включая принца, Беатрис мы раструсили, из депрессии окончательно вывели. И что мне нравится больше всего, никаких следов насилия в её психике не обнаруживается. Ну, знаете, после такого в душе женщины всегда остаются страхи, фобии, боязни чего-либо. Боязни людей, или физической близости. Тигренок ничем подобным не страдает. Как объяснила специалист по трудным девочкам: