- Но ты ко мне неравнодушна! – воскликнул я. - А я обсуждаю с тобой других баб. Это подло!..
- Лучше обсуждай со мной других баб, Чико, - произнесла она. - Только не бросай…
Она подалась вперед, ко мне. Я забрал у неё бокал, обнял. Уткнул себе в плечо, принявшись гладить её по голове свободной рукой. Мне тоже было хорошо – наверное, вино крепкое, быстро подействовало. Но еще больше, чем вино, пьянила эта девушка. Пьянило не просто ощущение близости: атмосфера полного безграничного доверия!
- Конечно, не брошу, - шептал я. - Что ты!.. Как могла такое подумать?..
- Хуан, а кого ты больше любишь из них? Только честно? – произнесла моё рыжее солнышко, лёжа у меня на коленях. – Только не говори, что эту лохудру. Иначе бы тебе не хотелось танцевать по-настоящему. Но и про ту лохудру тоже не говори – иначе бы не устраивал этих концертов, а нашел свою аристократку. Ту самую, потерянную. Которая тебя тоже искала и почти нашла.
Вот что мне ей ответить?
- За это я тебя и люблю, - продолжал я гладить её волосы. – Что задаешь правильные вопросы.
- На которые у тебя нет ответов? – улыбнулась эта бестия.
Я кивнул.
- Но рано или поздно ты определишься, не так ли.
Я пожал плечами.
- Наверное.
Помолчал.
- Скажи, вот вы с Гортензией спокойно делите мальчиков. Почему они… Они ведь тоже сестры!
Паула уткнулась мне в грудь, весело хрюкнув.
- Чико, рассмешил!
- Да нет, я образно, абстрактно! – воскликнул я, оправдываясь.
- Они даже образно не станут тебя делить, - покачала она головой. - И мы с Гортензией делим только тех, кто нам безразличен. Понимаешь, о чем я?
Я кисло скривился.
- Мы весело проводим время. Только и всего. Своих же мальчиков… - Она вновь покачала головой. – Своих мальчиков не дадим даже друг другу. Всё, что говорят по поводу распущенности в верхах – наглая ложь. Когда дело касается чего-то серьезного, распущенность уходит. Так что думай, дорогой напарник, что тебе милее: красиво потанцевать или грамотно порулить государством? И не смотри на меня так. Да, знаю, выбор неочевиден!
- Почему же? – усмехнулся я на веселые искорки в её глазах, но неуверенность давала о себе знать.
- Потому, что лучше быть с готовой ради тебя на всё любящей шлюхой, чем с высокомерной твариной, подставящей тебя при любом удобном случае, когда отвернешься, если в этом возникнет необходимость. Но тут уж, извини, решать тебе, - театрально пожала она плечами. – Это только мои мысли, но ты сам выяснил, что я в душе маленькая мышка, избегающая конфликтов и сложностей.
- Да, это так, моя маленькая мышка, - потрепал я её шевелюру.
- Я бы выбрала младшую, - констатировала она, хотя я это и так понял. Жаль, девочка, что я не ты.
- Мерседес… Ты моя умница! Красавица!.. – продолжил я её гладить. – Чтоб я без тебя делал?
Я гладил её по волосам, проводил ладонью по лицу. Нет, о сестренках Веласкес думать не хотелось – подумаю завтра, когда протрезвею. У меня на коленях лежала обалденная девчонка, которая…
…Которая всегда будет моей, кого бы я ни выбрал и что бы ни случилось. И эта запоздалая мысль окончательно отпечаталась в моём мозгу только что.
У меня будет много «баб», включая сестренок Веласкес и её кузину Гортензию. И много кого еще – я даже представить боюсь, кого и сколько. Но рыжий демон останется рядом, вот так же, лежа на коленях, и будет помогать и подсказывать, как может. И не только на коленях. Неважно как. Главное, что я не отпущу её. Да, как та собака на сене – ни себе, ни кому-то, но мне плевать. Я порву, разорву любого за неё! Но не отдам. И всё равно, как это будет выглядеть со стороны!
- Ты у меня лучшая, Мерседес! – провел я пальцем ей по носу. – Самая лучшая!..
- Я знаю…
Я наклонился к ней, она одновременно подалась вверх, ко мне, и мы как бы встретились на полпути. Этот поцелуй был жаркий, и он стал логичным завершением такого долгого насыщенного дня, расставляющим все точки всех процессов.
Рывок, и я сижу, откинувшись на спинку дивана, запрокинув голову. Она сидит у меня на коленях, продолжая пытку поцелуем, мои же руки освобождают её прекрасную грудь. Может это не самая большая грудь в корпусе, даже если считать только среди её сверстниц, но самая лучшая – однозначно.
Провал. И вот я уже лежу, откинувшись на диване, а огненноволосая возвышается сверху. Из одежды на ней только трусики… Кажется. На мне… Тоже что-то несущественное. Но до существенного мы еще не дошли. Мы не дети, а ценители, и прежде чем дойти до существенного просто обязаны сгореть в огне друг друга! Истинный мёд сладок только после пожара!..