Словно по сигналу раздался скрежет древних механизмов, и купол дворца над головами собравшихся начал раскрываться, словно лепестки черной розы под полуночным небом. Тучи в небе разошлись, и серебристый свет Маннслиба наполнил обширный зал. В толпе зрителей послышались изумленные вздохи, но удивлялись они не механическому чуду и не свету серебристой луны. Нет, эти вздохи изумления предназначались второй луне: Моррслиб, сиявший колдовским зеленым светом, взирал на собравшихся, словно злобное око.
Меровех стоял, воздев руки к небесам, купаясь в зловещем изумрудном сиянии Моррслиба.
- Время пришло! - воскликнул герцог. - Приведите пленника!
Пленника, закованного в тяжелые заколдованные цепи и окруженного стражниками, тащили по залам дворца, выведя его из темницы глубоко в подземелье. Он ревел в дикой ярости, и оглушительное эхо его рева разносилось по нижним этажам. Его массивное тело являло собой массу ожогов, страшных шрамов и синяков - заслуга лучших пыточных мастеров герцога. Более двух десятков мускулистых тюремщиков с усилиями тянули толстые цепи, чтобы заставить пленника двигаться. Тюремщики носили на головах черные кожаные капюшоны, а сопровождали их дворцовые стражники - безмолвные, давно мертвые воины в черных пластинчатых доспехах.
Их атаковали из засады с сокрушительной силой и быстротой. Бой произошел на полпути по широкой мраморной лестнице, нападавшие набросились на охрану пленника одновременно сверху и снизу. Схватка была кровавой и жестокой, и за тридцать секунд завершилась. Пленник сам растерзал полдюжины своих тюремщиков, с бешеной яростью разрывая их на куски в фонтанах крови.
Дедушка Мортис осторожно подошел к пленнику, успокаивающе подняв руки, как человек приближался бы к раненому медведю. Когда Мортис посмотрел на истерзанную палачами плоть своего господина, его взгляд преисполнился жалости.
Шепча успокаивающие слова, Мортис мягко положил руку на огромное мускулистое плечо пленника. Тот с рыком резко повернул тяжелую голову, и Мортис отпрянул назад. Рык перешел в низкое глухое ворчание глубоко в груди, и Мортис снова положил руку на плечо пленника. На этот раз пленник принял его прикосновение.
- Все закончилось, - успокаивающе произнес Дедушка Мортис. - Все закончилось.
- Нет, - прорычал пленник, с трудом произнося слова. Его пасть была предназначена для того, чтобы кусать и разрывать, а не говорить. - Пришло время мести!
Калар увидел, что на порочном бледном лице Бертелиса отразилось то же предвкушение, что и у всех зрителей. Бертелис усмехнулся, оскалив клыки, острые словно иглы.
- Благословенная Владычица… - выдохнул Калар.
Словно услышав его слова, Бертелис резко повернулся. Мгновение его взгляд скользил с одного лица на другое, в поисках того, кто произнес эти слова, и наконец остановился на Каларе. Улыбка Бертелиса стала шире, он негромко рассмеялся. Не спеша достал он меч и пошел навстречу Калару. Рыцари и дамы, стоявшие вокруг Калара, отодвинулись от него, оставив его в одиночестве.
- Привет, Калар, - сказал Бертелис. - Какой приятный сюрприз.
- Что он сделал с тобой, брат? - спросил Калар.
- Ничего такого, чего бы я не желал, - ответил Бертелис с усмешкой, лениво потягиваясь, словно кот. - И знаешь, ощущения просто фантастические.
- Заканчивай скорее, - прошипел Меровех. - Время Соединения близится.
- Как давно я ждал этого, брат, - Бертелис поднял меч и целеустремленно двинулся к Калару по арене.
Калар неохотно извлек из ножен фамильный Меч Гарамона и шагнул вперед. Сняв со спины свой побитый щит, он закрепил его на левой руке.
- Так не должно было быть, брат, - сказал он.
- О, нет, - ответил Бертелис. - Именно так все и должно было быть.
Бертелис атаковал с такой яростью и скоростью, что Калару сразу же пришлось сражаться изо всех сил, отчаянно защищаясь, пока на него неистово обрушивались удар за ударом. С самого начала понадобилась вся его сосредоточенность, все фехтовальное искусство и весь многолетний боевой опыт, чтобы просто выжить в первые моменты схватки. Сила и свирепость каждого удара была такова, что Калара отбрасывало назад каждый раз, когда его меч встречался с клинком Бертелиса.
У Калара не было возможности даже помыслить о контратаке, а его левая рука онемела от сильнейших ударов по щиту. Он делал все что мог, чтобы уклониться от яростных атак Бертелиса, уходя с линии удара и отступая в попытке сохранить какое-то расстояние между собой и противником. Бертелис неумолимо продолжал атаковать, его меч снова и снова сверкал, подобно молнии, рассекая воздух. Если бы любой из этих ударов достиг цели, то стал бы смертельным.