XIII
Оно было огромным, раз в шесть больше человека, и выглядело, как некая ужасная горгулья, внезапно ожившая. Его сгорбленные плечи покрывала густая черная шерсть. Громадные когти оставляли в мраморе борозды, когда чудовище сжимало свои мощные руки, бугрившиеся мышцами. Оно снова взревело, подняв голову - и рев его был глубоко волнующим на некоем инстинктивном уровне - а потом обратило свой злобный взгляд на зал внизу.
Его большая голова являла собой жуткую смесь черт человека, летучей мыши и волка. Его губы растянулись, демонстрируя ряд ужасных клыков, а в могучей груди клокотало глухое рычание. Каждый из его клыков, выступавших из пасти, достигал в длину шести дюймов. Его глаза хищника пылали яростью и голодом, и взгляд их сосредоточился на фигуре герцога Меровеха внизу.
Чудовище взревело снова, из его пасти брызнула слюна - и бросилось вниз с балкона. Мощные мышцы ног толкнули его вниз с невероятной скоростью, а его огромные когтистые руки вытянулись вперед, развернув жилистые складки кожи от запястья до бедра, похожие на рудиментарные крылья.
Оно метнулось вниз, словно чудовищная хищная птица, бросающаяся на добычу, и по всему залу раздались крики и вопли. Калар услышал лязг оружия, крики боли и ужаса, и разглядел сквозь густую толпу силуэты покрытых грязью «детей» Дедушки Мортиса, с воем бросившихся в атаку. Словно взбесившаяся стая зверей, они накинулись на толпу в зале, и воцарился хаос.
Герцог Меровех бросился в сторону, уворачиваясь от атаки чудовища, и оно врезалось в пол с сокрушительной силой, отчего по мраморной поверхности от удара пошли трещины. Меровех ловко перекатился и вскочил на ноги, держа в каждой руке по мечу.
Толпа зрителей в панике бросилась на арену, разделив Калара и Бертелиса. Калар увидел, что его брат с маской ярости на лице пробивается к нему сквозь толпу. Какой-то рыцарь врезался в Калара, отбросив его на шаг назад, и сильный удар выбил из руки Меч Гарамона. Старинный клинок с лязгом упал на пол под ноги бегущих.
Калар, выругавшись, бросился за мечом. Кто-то споткнулся о него и упал, растянувшись. Несмотря на толчки и пинки, Калар не спускал глаз со священного меча. Наконец, он дотянулся до клинка Гарамона, его пальцы прикоснулись к рукояти, но под ногами охваченных паникой людей меч снова был отброшен в сторону, и на этот раз его не было видно в гуще толпы. Оглянувшись через плечо, Калар увидел, что Бертелис пробивается к нему, рубя рыцарей, дам и одичавших крестьян, оказавшихся у него на пути. Калар снова выругался.
Вскочив на ноги, Калар сорвал с левой руки щит, и, отбросив его, выхватил из ножен на спине полуторный меч.
Если бы он на долю секунды опоздал, то был бы мертв. Он едва успел блокировать удар Бертелиса, направленный ему в шею. От удара его отбросило на шаг назад, и Бертелис шагнул за ним, оказавшись в пределах досягаемости его более длинного меча.
Бертелис далеко превосходил его, и они оба знали это. Уверенный, что Калар не сможет сравниться с ним, Бертелис теперь сражался не столь неистово, и даже начал проявлять небрежность. Калар вскипел гневом; он намеревался наказать Бертелиса за такое высокомерие, но знал, что у него может быть только один шанс.
Они обменялись еще несколькими ударами, и Бертелис сделал выпад. Калар ловко уклонился, повернувшись, и клинок его брата прошел на волосок от его горла. Зарычав от усилия, Калар ударил тяжелой рукоятью меча по виску Бертелиса, вложив в удар всю тяжесть своего тела в доспехах.
Удар был отлично рассчитан и проведен, и должен был бы проломить череп. От удара голова Бертелиса мотнулась назад, но он не упал. Калар использовал выигранную секунду, чтобы вернуться в положение изготовки к бою, подняв меч и нацелив острие на Бертелиса.
По виску Бертелиса потекла струйка крови, но в остальном, казалось, что удар никак не подействовал на него. Прикоснувшись к ране, Бертелис слизал кровь с пальцев.
- За это твоя смерть будет болезненной, - произнес он.
Калар сделал выпад, и Бертелис уклонился. Повернувшись, Калар поднял меч и провел мощный диагональный удар сверху вниз. Бертелис парировал его и, поднырнув под клинок, внезапно схватил Калара за горло. Он двигался так быстро, что казался размытой тенью, сжав горло Калара железной хваткой, и его оскаленное лицо оказалось совсем рядом. Так близко он казался едва похожим на человека, его глаза горели неизмеримым голодом и безумием, кожа была почти прозрачной, а искаженное лицо преисполнено зверской жестокости.
- Кровь Орландо была такой сладкой, такой невинной, - прошипел он. - Она была словно нектар на моих губах, вкуснее, чем лучшее вино.