Калар был уже на ногах, и, зарычав от усилия, всадил меч еще глубже в тело Бертелиса.
Кровь хлынула из смертельной раны, а лицо Бертелиса становилось все более исхудавшим, словно вся влага была выпита из его тела. Черты лица по мере высыхания теряли человеческий облик, и все больше напоминали череп, полупрозрачная кожа вяла и сохла, губы ссыхались, обнажая страшные клыки. Калар шагнул назад, выдернув клинок, на лице его отразилось отвращение.
Меч Гарамона сиял аурой белого света, и Калар удивленно посмотрел на него. Кровь Бертелиса испарилась с меча, оставив клинок безупречно чистым. Мерцающее сияние было похоже на солнечный свет, и, несмотря на творившуюся вокруг бойню, Калар ощутил, как его наполняет спокойствие и уверенность.
Бертелис упал на колени, прямо в натекшую под ним лужу крови. Его кожа продолжала сохнуть, обтягивая череп, пока лицо окончательно не утратило человеческий облик. Руки иссохли до того, что стали похожи на птичьи лапы с когтями, на которых резко проступили синие и фиолетовые вены. Бертелис посмотрел на Калара. В глазах его горела ярость и ненависть, но был в них и страх. Он зашипел, оскалив клыки, словно загнанный в угол зверь.
Свечение, исходившее от меча в руках Калара, усилилось, теперь меч пылал чистым горячим светом, и кожа Бертелиса начала чернеть и покрываться пузырями. Он поднял руки, закрывая глаза - и руки тоже начали гореть. Из глотки его вырвался жалобный вой.
- Владычица, даруй ему покой, - прошептал Калар, сжимая Меч Гарамона обеими руками. Не раздумывая, он шагнул вперед и одним ударом обезглавил существо, которое когда-то было Бертелисом.
Рабен лежал поблизости на полу, держась за живот. Встретившись взглядом с Каларом, рыцарь-изгнанник криво усмехнулся.
- Спасибо, - сказал Калар.
Рабен хмыкнул.
- Это был твой брат? - спросил он, кивнув на труп Бертелиса.
- Нет, - ответил Калар. - Мой брат давно умер.
Раздавшийся рев боли и ярости привлек взгляд Калара к платформе со статуями. Огромный отвратительный зверь, которого Бертелис назвал варгульфом, лежал в луже крови. Его плоть была вся изрублена и изорвана, свисая кровавыми клочьями.
Герцог Меровех стоял перед ним с мечом в руках. Он тоже был ранен. Один из его наплечников был сорван, плечо под ним покрыто запекшейся кровью. Кирасу на груди прорезали четыре кровавых борозды. Как бы то ни было, Меровех оказался победителем, и Калар изумленно покачал головой. Неужели ничто не способно убить его?
Варгульф подобрал могучие лапы, готовясь к последнему прыжку, но Меровех не дал ему такого шанса. Отбросив меч, герцог прыгнул на врага, издав дикий крик, от которого кровь стыла в жилах. С ревом схватив огромное чудовище за голову, Меровех запрокинул ее, добравшись до горла врага.
Сверкнули клыки, и Меровех впился в горло варгульфа. Чудовище пыталось отбиваться, но его силы были уже на исходе. Несколько долгих секунд Меровех пил кровь, насыщаясь, прежде чем оторваться. Рот и подбородок герцога были измазаны кровью.
Меровех потянул огромную тушу варгульфа по платформе и подтащил ее к алтарю. Одной рукой герцог взял с алтаря чашу и поднял взгляд к небесам. Моррслиб теперь затмевал Маннслиб, словно страшный горящий зрачок в серебристой радужной оболочке. Явно удовлетворенный, Меровех снова вцепился в шею варгульфа. На этот раз он не пил кровь, а рвал плоть клыками. Из разорванного горла хлынула последняя кровь.
Дедушка Мортис пошатнулся, вцепившись в перила балкона, когда увидел, что его обожаемый повелитель мертв. Его «детей» истребляли внизу, их воля к борьбе испарилась, когда они тоже заметили, что их господина больше нет.
Шатаясь, Мортис отвел глаза от тошнотворного зрелища того, как Меровех осквернял тело его повелителя. Издав глубокий вздох, старик отвернулся.
И тут удар тяжелой шипастой дубины раздробил его коленную чашечку, и Мортис рухнул на пол с криком боли и ужаса.
Над ним стоял Клод, и старик воззрился на него.
- Пятнадцать лет я был твоим рабом, одним из твоих проклятых «детей», - сказал Клод. - Больше я им не буду.
Горбатый крестьянин плюнул в лицо Мортису, и старик поморщился. Это лишь еще больше разозлило Клода, он ударил шипастой дубиной в бок Мортиса. Ребра хрустнули, словно сухие ветки.
- Пятнадцать лет я воровал и убивал для тебя, старый мерзавец, - прошипел Клод. - Пятнадцать лет ты морил меня голодом. Сколько раз мне доводилось отведать твоего хлыста? Сколько костей ты мне сломал? Сколько шрамов оставил?
Он снова замахнулся на Мортиса дубиной. Старик отпрянул, его лицо исказилось от боли.
- У кого теперь сила? - спросил Клод.