Откуда-то из глубин своих шаровар он извлек маленький круглый деревянный предмет и протянул ей. В деревянную рамку был вделан отполированный до блеска кусок металла. Даглесс взглянула в древнее зеркало и увидела свое искаженное изображение.
Николас как зачарованный изучал себя в зеркале. Неужели он действительно впервые в жизни видел себя в полный рост, а до этих пор гляделся в крошечные, искажающие вид зеркальца, подобные тому, которое держала она?
Ну разумеется, нет! Он скорее всего не помнит, когда в последний раз видел зеркало. А может, просто дурака валяет.
Подняв глаза, она поймала собственное отражение в зеркале. Господи, ну и чучело! Она так долго плакала, что даже дорогая тушь не выдержала, и под глазами красовались огромные черные круги, а щеки были в темных потеках! Блузка выбилась из-за пояса, на рукаве – длинный разрез, запачканный кровью. Синие колготки сбились на щиколотках. Что уж говорить о волосах, спутанных и уныло обвисших неряшливыми прядями!
Отвернувшись от неприятного зрелища, Даглесс пробормотала:
– Брюки.
На этот раз она вышла из примерочной, пока продавец обмерял Николаса. Немного погодя двери магазина открылись, и на пороге появились новые покупатели. Продавец поспешно вручил Николасу несколько пар брюк и занялся вновь пришедшими. Через минуту дверь примерочной чуть приоткрылась, и оттуда выглянул Николас, явно искавший помощи у Даглесс. Та подошла к нему.
– Я ничего не понимаю, – тихо признался он. – Что это за застежки?
Даглесс постаралась не думать об этой ситуации. Но как не думать, когда она осталась в примерочной наедине с безумцем, который даже молнию на брюках не способен застегнуть!
– Вот, смотрите, – начала она, решив застегнуть брюки, бывшие на нем, но тут же передумала. Взяв висевшую на крючке другую пару, она подцепила язычок и потянула вверх, после чего застегнула крючки. Николас, обрадовавшись, как ребенок, принялся тянуть молнию вверх и вниз, застегивать и расстегивать крючки. Уверившись, что он все понял, она шагнула к выходу.
– Погодите. Что это за чудесная субстанция? – осведомился он, поднимая трусы и растягивая резинку.
– Это эластик, – коротко пояснила она.
– Элистик, – повторил он, коверкая слово. Но лицо его так сияло, что она не могла не улыбнуться.
– Это еще что, – отмахнулась она. – Посмотрим, что вы скажете, когда увидите «липучку»! А сейчас одевайтесь. Если понадобится помощь, дайте мне знать.
По-прежнему улыбаясь, она закрыла за собой дверь примерочной и оглядела висевшую на вешалках одежду. Какой уродливой она должна казаться человеку, привыкшему носить серебряный панцирь!
Пока они были в примерочной, продавец уложил панцирь, шпагу и кинжал в два больших двойных пакета, которые поставил слева от двери. Даглесс попробовала их поднять, но едва не уронила: тяжесть была неимоверной.
Наконец из примерочной показался Николас в мягкой белой сорочке и прямых серых хлопковых брюках. Рубашка по нынешней моде была довольно широкой, а брюки облегали бедра. Выглядел он просто божественно. Но сам Николас, по-видимому, так не считал, потому что, остановившись перед зеркалом, принялся яростно дергать штанину.
– Эти… эти… – бормотал он.
– Брюки. Штаны, – пояснила она, все еще не в силах свыкнуться с его необычной внешностью.
– Они мне не подходят! Ноги не видны, а у меня, что ни говори, прекрасные ноги!
Даглесс рассмеялась и мгновенно пришла в себя.
– В наше время мужчины не носят чулки, но, даю слово, вы потрясающе выглядите!
– Не уверен, – нахмурился он. – Может, хотя бы цепь…
– Никакой цепи, – покачала она головой. – Доверьтесь мне.
Она сама выбрала ему кожаный ремень и носки.
– За туфлями придется идти в другой магазин.
Ощущая, что сегодняшних добрых дел ей хватит на целый год, Даглесс совершенно не предвидела взрыва негодования у кассы. Маленький продавец собрал срезанные с одежды ярлычки, подсчитал стоимость и назвал цену. Даглесс потеряла дар речи, когда Николас завопил:
– За это ты лишишься головы, вор!
Не успела она оглянуться, как он потянулся к шпаге, которая, к счастью, лежала в пакете у ног Даглесс.
– Он решил ограбить меня! – гремел Николас. – Я могу нанять дюжину воинов за половину того, что он спросил с меня за эти простые одеяния!
Даглесс одним прыжком оказалась между Николасом и прилавком, а бедный коротышка тем временем успел испуганно прижаться к стене.
– Дайте мне деньги, – твердо велела она. – Теперь все стоит гораздо дороже тех цен, к которым вы привыкли. То есть… – Она скрипнула зубами и, сжав кулаки, продолжала: – Я хочу сказать, вы скоро вспомните, что сколько стоит. А теперь дайте мне деньги.