«Если я ошибся, вот уж она отведёт душу – поиздевается!» - зная врождённую язвительность гадюки, переживал Лей. Но почти не сомневался в том, что предчувствие беды не обмануло его. Он пытался вспомнить, случалось ли подобное раньше, и не мог. Может, у него просто никогда не было таких друзей, которые готовы были за него, хоть в огонь, хоть в воду. И он за них… То, что такими друзьями могут стать девочка и ядовитая змея, стало открытием для него. Но Лей уже догадывался: жизнь как раз из таких открытий и состоит.
Вернувшись в дом, с которым уже распрощались навсегда, они почти одновременно уловили слабые вибрации, исходящие из Машиной комнаты.
- Если это она, и всё в порядке, не будем ей показываться, ладно? – попросил Лей. – Она уже начала привыкать к тому, что мы ушли из её мира. Пусть так и будет.
Ния согласилась с ним, не вымолвив ни слова.
Однако в комнате оказалась вовсе не Маша… Ещё не увидев глазами, Лей содрогнулся от враждебного запаха колдуна. От Нии пришёл сигнал: «Я поняла!», хотя он ещё ничего не успел подумать. Ей всегда удавалось опередить его мыслью, но это ничуть не задевало.
Угрожающе нависнув над Машиной кроватью, колдун совершал медленные пассы своими длинными, костлявыми руками. Капюшона на нём не было, и Лей впервые увидел вытянутую безволосую голову своего врага. На какой-то миг ему даже стало жаль этого некрасивого, никем не любимого человека, находившего радость в совершении зла. Но тут же Лей очнулся: если сочувствовать злодеям, добро не победит никогда! А ему так хотелось, чтобы на землю пришло Царство Божие, как просила в молитвах его мать.
- Остановись! – свирепо прошипела Ния.
Дёрнувшись от неожиданности всем телом, колдун рывком повернулся к змеям и закричал:
- Уйдите отсюда! Я всё равно закончу то, что начал. Я лишу его самого дорогого, как он лишил меня своей дружбы. Думал, можно просто выкинуть колдуна из дома и остаться безнаказанным?! Уйдите, мерзкие твари! Вы не помешаете мне!
«Что делать?! – ужаснулся Лей. – Я – всего лишь безобидный уж. Как я могу справиться с человеком?!»
Но ему и не пришлось ничего делать. Ния одним броском перенесла своё золотистое тело на ногу колдуна, и прежде, чем тот успел сбросить змею, впилась ядовитыми зубами в его лодыжку. Раздался вопль, который услышал бы даже глухой… Но Лей не услышал. И всё же его так и подкинуло звуковой волной.
- Отвернись! – приказала ему Ния, отпрянув назад.
Послушно свернувшись колечком, Лей попытался угадать: «Что сейчас будет? Он погибнет или превратиться? И в кого?» Пол в комнате сотрясался от мучительной агонии колдуна, и было похоже, что тот всё-таки умирает. Только почему-то Лею уже не было жаль его. Пытаясь отвлечься, он заполз на письменный стол и подцепил цветную трубочку, которую Маша называла фломастером. Орудовать хвостом было непривычно, и цветок вышел кривоватый, но почему-то Лей был уверен, что девочка не выбросит рисунок.
Когда Ния позволила посмотреть, Лей быстро обернулся и, чуть не свалившись со стола, в изумлении уставился на… ужа! Тот метался по углам, разыскивая своё человеческое тело.
- Ну, зачем в ужа-то?! – воскликнул Лей в отчаянии. – Ты что, не могла превратить его в другую змею?
- А тебя оскорбляет такое родство? – усмехнулась гадюка. – Не переживай. Скоро ты снова станешь человеком. А он… Он, по крайней мере, будет безопасен. Кто может быть безвреднее ужа?
Глава 25
Заветный день
- Я знаю, ты не останешься со мной.
Ния не смотрела на него, и потому казалось, будто у неё в глазах стоят слёзы. Отвечать не требовалось, раз она сама всё понимала. Но Лей всё же тихо произнёс:
- Я должен помочь своей семье. Им очень нелегко живётся.
- Я понимаю, - заверила она.
- И не обижаешься?
Мальчик протянул ладонь, и змея заползла на неё, свернулась колечком. Им обоим показалось, что за считанные часы ладонь Лея стала больше. Иногда взросление происходит вот так – рывком. Лей действительно чувствовал себя совсем другим. Прежде у него никогда так сильно не болело сердце.
До боли куснув губу, чтобы не расплакаться, он тихо спросил:
- Неужели мы больше не увидимся?
- Каждый должен жить в своём мире. Я рождена змеёй, ты – мальчиком. Всё так и должно оставаться.
Они сидели на крутом берегу реки неподалёку от башни, в которой ещё недавно был заперт Лей. Но приблизиться к ней ни у кого желания не возникло. На другом берегу стоял дом Лея, не различимый сейчас среди других, казавшихся кособокими отсюда, точно нарисованными детской рукой. Или хвостом… Прежде Лей не замечал этого.