Эдель заметила, что Дик слушает крайне внимательно.Но это не все, - продолжал граф. - В Древнем Риме был один император - Марк Аврелий. Так вот, до восемнадцати лет он был немым. Лишь когда на Рим надвинулись вражеские полчища, император неожиданно заговорил и произнес речь, потрясшую всех, кто ее слышал. Он собрал огромное войско и разгромил неприятеля... Но об этом как-нибудь потом. Мириам, обернулся к девушке-пажу де Турнель, пристегивая к поясу меч, - мы возвращаемся в Карлайл. Ты поедешь на моем коне, пересади Дика к себе и забери кобылу. Езжай не торопясь. А мы пройдемся с женой до замка пешком.
Эдель вовсе не обрадовалась перспективе остаться с мужем наедине; но деваться было некуда, тем более, что слова его, как почти всегда, прозвучали словно приказ.
Мириам уехала; и вот Эдель шла рядом с графом по тропинке. Удивительно, но он проявил галантность и протянул ей руку, на которую она, волей-неволей, вынуждена была опереться. Она вдруг подумала, что это третий раз, что они прикасаются друг к другу: первый - был в тот день, когда они обменялись в церкви кольцами; второй - когда он, пьяный, тряс ее в шатре за плечи... и вот сейчас - третий. И до сих пор они не стали мужем и женой перед Господом. Как странно.узнала от слуг, что в прошлый вечер «сэр Энтони» допоздна сидел один в нижней зале. Он много пил, а потом заснул прямо за столом и проспал до утра. «И к Мириам он не ходил», - невольно подытожила Эдель. Что ж, может, оно и к лучшему: по крайней мере, никто, кроме Лайонела, еще не знает, что паж графа - не мужчина... и что Мириам - любовница де Турнеля.
Довольно долго они шли молча. Затем граф неожиданно спросил:
- Кто из мальчишек больше всех обижает Дика?
«Вот как. Он все-таки решил наказать забияку».
- Хью.
- Хью, - повторил муж. - Наверное, самый рослый и сильный?
- Да.
- Что ж, прекрасно. С завтрашнего дня этот Хью будет заниматься вместе с Диком.Я... я не понимаю, зачем это нужно, - удивилась Эдель.
- Не понимаете? Объясню. Здоровое соперничество - отличный двигатель для обучения. К тому же, я для Дика все же неподходящий противник в уроках боя на мечах. Слишком высокий. Думаю, этот Хью будет для этого в самый раз. Мы с Мириам будем показывать мальчикам приемы, а они будут повторять их.
- Понятно, - сказала Эдель, с трудом скрыв невольный вздох облегчения. Если Хью будет заниматься с ними, де Турнель не посмеет причинить при нем зло Дику!
Больше граф ничего не сказал. Но Эдель настолько почувствовала себя легче, что теперь уже сама осмелилась заговорить с ним:
- То, то вы рассказали при Дике о том рыцаре и императоре, милорд...
- Да?
- Я не знаю насчет рыцаря, но вот Марк Аврелий точно не был немым.
- Хм. А вы откуда знаете?
Она заметила, что он немного смутился, когда она уличила его в обмане, и эта брешь в его обычной холодной невозмутимости ей неожиданно понравилась.
- Я читала о римских императорах и знаю довольно много об истории Древнего Рима.
- Странное чтение вы выбрали себе, миледи.
- На самом деле, выбор был не мой. Мой свекор долго и тяжело болел, и я, чтобы развлечь его, читала ему много книг... Он особенно любил книги по истории, у него в замке их довольно много.Я это заметил. Но там нет ни одного тома на саксонском или даже французском языке. Все на латыни и греческом.
- Сэр Вильям знал эти языки. И я знаю тоже. Он учил меня.
На этот раз настал его черед удивиться:
- Знаете латинский и греческий?
- Довольно хорошо.
- Какая умная у меня жена. Что ж, может быть, настанет день, когда и я попрошу вас что-нибудь мне почитать. О жизни Марка Аврелия, например, раз уж я порядком подзабыл его историю.
Эдель поняла, что он шутит. Она бросила на него быстрый взгляд. Он улыбался. Он выглядел расслабленным и спокойным, вечно суровое и замкнутое лицо его от улыбки будто озарилось каким-то теплым светом.он... Он очень привлекательный. И улыбка так ему идет», - мелькнуло у нее, прежде чем она опустила глаза.
- Значит, вы обвиняете меня в обмане, миледи? - спросил он.
- Нет. Возможно, вы и впрямь забыли, что Марк Аврелий не был немым...
- Перестаньте. Вы не верите, что я мог забыть. По-вашему, я лгун?
- Нет. Я так не думаю. Вы это рассказали для Дика. Чтобы он поверил в себя. Но когда-нибудь он прочтет о Марке Аврелии и поймет, что вы говорили неправду...
- Когда-нибудь он узнает и о том, что я - норманн. И, поверьте, гораздо раньше, миледи. И этот обман ему будет простить куда сложнее.
Эдель поежилась. Это была правда.
- Я... я скажу ему, кто вы. В самое ближайшее время.
И снова они шли молча, но она ощущала, что и ее, и его хорошее настроение исчезло. И его следующий вопрос застал ее врасплох:
- Дик совсем не похож на вас. Черноволосый, кареглазый. Он пошел в отца?
Ей приходилось отвечать на такой вопрос неоднократно. Однако от неожиданности она смешалась и ответила не сразу и с запинкой:
- Н-нет. Он... он не в Родерика пошел. Мой... прадед был кареглазым и черноволосым.
- Ясно.
Муж кивнул и больше ни о чем не спрашивал, но Эдель показалось, что он бросил на нее проницательный испытующий взор. Она ниже опустила голову и постаралась идти быстрее. Боже, как же далеко от реки, оказывается, Карлайл!
Но вот, наконец, впереди показалась серая громада замковых стен. Эдель вздохнула с облегчением. Вот она и дома.
- Сегодня вечером я приду к вам, миледи.
О, господи!
- Почему так дрожит ваша рука? Вы боитесь?
- Я... я была близка только с Родериком. Один раз. И это было так давно... Да, я боюсь.
- Он сделал вам больно в тот раз?
- О... нет. Наоборот. («Как там сказала служанка? Попала в рай?») Это... было прекрасно.
- А мне кажется, что вы лжете. Если бы это было прекрасно, вы бы так не тряслись от страха.
- Я просто слишком любила Родерика. И, отдаваясь другому... то есть, вам, буду чувствовать, что изменяю ему...
- Чушь, - отрезал граф. - Я больше не хочу слушать глупостей о вашей любви к покойному мужу. И его имени не хочу слышать. Запомните, миледи: вы замужем за мной, и забудьте раз навсегда о том, что было когда-то.
И почему ей показалось на миг, что он привлекателен? Жестокий, злобный, отвратительный норманн.
2. Гл. 9 -16 (окончание)
9. Дети графа де Турнеля
Эдель лежала в постели и смотрела, как пляшут пылинки в столбе солнечного света, льющегося в окно. Снова хороший день... И не такой уж плохой для нее, Эдель, - даже несмотря на то, что случилось этой ночью.
Страхи ее оказались напрасны. Она готовилась к пытке, долгой и мучительной; к жуткой, разрывающей тело, боли; но все прошло быстро и почти безболезненно. И вот - она стала женой графа де Турнеля по-настоящему.
Он молча пришел и молча ушел. Кажется, они вообще не разговаривали. Нет, вроде бы он спросил: «Вы готовы, миледи»? и, когда она кивнула, лег на нее. И больше ни слова. Когда все было закончено, он встал и удалился. Не остался на всю ночь в ее спальне. Может быть, отправился к своей Мириам...
Когда-то от кого-то она слышала, что только простолюдинки, да еще продажные низкие женщины, способны испытывать во время соития наслаждение. И, наверное, это так и есть. Она - дворянка, и все, что требуется от нее, когда муж приходит к ней, - терпение и покорность. «И отныне так будет всегда... Что ж, разве это плохо? Во всяком случае, это не дикая боль. Немного неприятно, и все».
Лайонел так неожиданно возник перед ней на ступеньках лестницы, что она вздрогнула.
- Вы меня напугали, сэр.
Он схватил ее за руку и прохрипел:
- Ты спала с ним? Спала?
Синие глаза его горели нехорошим огнем, красивое лицо исказила судорога бешенства.