И, когда он вошел в нее, с дикой яростью, какой еще не знала Эдель, когда задвигался в ней глубокими сильными толчками, тело ее вновь откликнулось на этот страстный призыв, и она снова испытала наслаждение, с которым ничто не могло сравниться.
Потом они долго лежали, прижавшись друг к другу. Голова Эдель покоилась на груди мужа, и молодая женщина слышала, как быстрыми сильными толчками бьется его сердце.
Она чувствовала себя необыкновенно счастливой. Какой чудесный сегодня день! Дик заговорил. И ее муж... нет, лучше она назовет его по имени - Антуан, - любит ее. Конечно, любит! Иначе не подарил бы ей такое сказочное путешествие в неизведанное.
Антуан. Энтони. Его так имя красиво звучит и по-английски, и по-французски...
- Я не думал, что моя холодная жена когда-нибудь растает. - Он провел пальцем по щеке Эдель.
- А я не думала, что мой жестокий суровый муж может быть таким нежным и ласковым.
Она поняла, что сказала что-то не то. Хоть в деннике было и полутемно, но она почувствовала, как граф напрягся.
- Я умею доставлять женщинам удовольствие, - коротко кинул он. Это его «женщинам» больно укололо Эдель, разрушив ощущение счастья. Она сразу вспомнила Мириам. Сколько было у него любовниц? А эта девушка-паж, - ведь она и сейчас день и ночь рядом с ее мужем. Удовлетворяет его, когда ему захочется.
Она резко села и начала натягивать на плечи платье. Прежняя Эдель молча оделась бы и ушла, но эта не могла не ответить.
- Что ж, - холодно произнесла она. - Мне тоже досталось немного от вашего умения, милорд. Благодарю и за эту малость.
- Малость? - В голосе его послышался гнев. Он сжал ее запястье железными пальцами. - Вы называете то, что произошло между нами, малостью, миледи? Ваши стоны и мольбы о продолжении еще звучат в моих ушах.
Она с трудом выдернула руку. Щеки ее запылали, когда он напомнил ей о том, как бесстыдно она вела себя несколько минут назад. Как же ей захотелось сделать ему больно!
- Жаль, вы не слышали, как я стонала, когда была с Родериком, - едко бросила она. И тотчас испуганно прикусила язык, - он схватил ее за плечи и затряс, так же, как в ту ночь, когда явился к ней пьяный.
- Я уже говорил вам, миледи: забудьте своего первого мужа! Повторяю вам это в последний раз. Еще раз услышу это имя, клянусь, вам не поздоровится!
Он отпустил ее, рывком поднялся, натянул штаны и ушел. Эдель же долго сидела в пустом деннике, переживая случившееся. Зачем, зачем она упомянула Родерика? Да, она хотела отомстить мужу. Но перегнула палку... А ведь день обещал быть таким прекрасным! Дик начал говорить!! Уже одно это было чудом...
Вторым чудом было то, что она испытала здесь. Но не грех ли это?
«Господи! Прежде всего, я должна была бежать в часовню и возблагодарить Тебя. Ведь Ты сделал так, что мой сын заговорил! А я... я бросилась к мужу. Вместо того, чтоб вознести Тебе молитву, я, как шлюха, соблазнила его. Мы с ним соединились, будто какие-то простолюдины, - на охапке сена, в конюшне! И Ты разгневался и наказал меня. Гнев Твой справедлив!»
И Эдель разрыдалась.
Еще хуже она себя почувствовала, когда, придя к себе после долгой молитвы в часовне, увидела на сундуке чашу с напитком. Ее, конечно, принесла Мириам, - девушка-паж больше не следила за женой своего господина, потому что Эдель ни разу не выразила протеста и всегда беспрекословно выпивала всю чашку.
Но сейчас Эдель так разъярилась, что, не задумываясь, выплеснула питье в окно. Ее неожиданно посетила - и покоробила - мысль, доселе не приходившая в голову: что де Турнель сообщает Мириам о каждом своем сношении с женой. Как же это отвратительно - сознавать, что любовнице твоего мужа всегда известно, когда он с тобой лег!
Вылив питье, Эдель не села, а, как тигрица в клетке, начала метаться по комнате. Проклятый напиток разрушил благостные чувства, которые вызвало в ней пребывание в доме господнем. Кажется, окажись Мириам сейчас рядом, - Эдель просто набросилась бы на нее с кулаками.
...В таком состоянии и нашел ее Лайонел.
- Миледи. - Он низко поклонился, прижав руку к сердцу. Эдель присела на скамью у окна, и показала ему на вторую, стоявшую напротив. Но молодой рыцарь не последовал ее приглашающему жесту и остался стоять. Он сказал тихим, но зловещим голосом:
- Я вернулся из Лондона с новостями, миледи.
- Вот как? - довольно равнодушно спросила она. - Что же случилось, сэр Лайонел? Королева наконец-то в положении?
- Нет. Новость касается вас, миледи. И вашего мужа.
Эдель насторожилась, но постаралась не показать этого.
- Говорите же, в чем дело, сэр. У меня много дел.
- Я узнал кое-что о прошлом де Турнеля. - Он помолчал немного, пока Эдель не подняла на него встревоженный взгляд. И тогда выложил свою новость: - Это он напал шесть лет назад на Фэрфакс. Граф лично возглавлял отряд.
Эдель стиснула руки. Она подозревала это - с того самого момента, как увидела, какое лицо было у мужа, когда он смотрел на развалины Фэрфакса. Но... неужели это он был тем вороном? Нет-нет, конечно, Лайонел что-то перепутал. Он или ошибается, или клевещет на графа.
- Вы хотите сказать, что мой муж - рыцарь-ворон? - спросила она, и голос ее невольно задрожал.
- Я этого не утверждаю. Поскольку вместе с де Турнелем в захвате вашего замка участвовал и де Буажи. Они были тогда лучшими друзьями, и вместе совершили немало грязных дел. Нападали на замки и селения, грабили, убивали, насиловали.
При последнем слове Лайонела Эдель вся сжалась. С трудом она смогла задать вопрос:
- В таком случае... рыцарь-ворон - это или граф, или герцог? Не так ли?
- Да, миледи. Несомненно, это один из них.
- Откуда у вас эти сведения?
- Из самого надежного источника. Я разговорил одного из людей де Буажи, который тоже принимал участие в походе на Фэрфакс. Он рассказал, что предводителем был де Турнель.
Эдель молчала, обдумывая услышанное и пытаясь справиться с внутренней дрожью. Ее муж захватил и сжег Фэрфакс! Его люди вдоволь похозяйничали там, прежде чем сжечь замок. Конечно, по его приказу. И это он... или же герцог де Буажи - был вороном.
Нет, Лайонел явно не лгал. Осталось только выяснить, кто же был вороном - де Турнель или де Буажи.
Однако Эдель вдруг поняла, что не хочет знать правду. Когда-то она готова была отдать все, что имела, душу продать дьяволу, лишь бы выяснить это. Но теперь... теперь все изменилось. Что, если ее муж окажется вороном? Она связана с ним неразрывными узами. Она принадлежит ему. И от этого никуда не деться.
Если же ворон - де Буажи... Что ж, пусть Бог накажет его за содеянное. Но не она. Она не сможет.
Рыцарь-ворон никогда не умрет от ее рук или же по ее приказу. У нее на то есть очень важная причина. Самая важная в жизни.
- Вы молчите, миледи, - произнес Лайонел. - Скажите же хоть что-нибудь.
- Что я могу сказать вам?
- Вспомните. Тогда, на той поляне, мы поклялись отомстить. За ваш Фэрфакс. За Родерика. Я принес вам весть о том, кто такой рыцарь-ворон. Значит, пришла пора нашего мщения.
- Лайонел, но мы по-прежнему не знаем, кто именно тот злодей. Да и можно ли верить человеку, который рассказал тебе это? Не наплел ли он тебе сказку?
- Нет. Он говорил правду. Я задал ему много вопросов, и на все получил исчерпывающие ответы.
- Кроме одного. Почему он не знает, кто - Буажи или мой муж - был рыцарем-вороном?
Лайонел пожал широкими плечами:
- Он являлся рядовым воином и не был близок к предводителям. К тому же, сами знаете, рыцари в походе часто даже едят и спят в латах и шлемах.
Он был прав. Эдель глубоко вздохнула. Затем сказала:
- Я отказываюсь от мести.
- Что вы говорите, миледи? Вы хотите стать клятвопреступницей?
- Предпочитаю стать ею, нежели мстить не виновному.
- Но они оба виноваты, - горячо возразил молодой рыцарь. - Они оба разорили и сожгли ваш замок. Возможно, они оба причастны и к гибели Родерика.