Выбрать главу

III

С. Платонов, как впрочем и другие историки, тоже признает, что Павел Первый имел характер "благородный и благодушный от природы". И что только "постоянное недовольство своим угнетенным положением, боязнь лишиться престола, частые унижения и оскорбления, каким подвергался Павел от самой Екатерины и ее приближенных, - могли, конечно, испортить его характер, благородный и благодушный от природы". То, что есть тяжелого в характере Павла - есть опять одно из многих тяжелых наследств, которые оставила Екатерина России после своего "Златого века". Павлу долгие годы пришлось жить под страхом лишения свободы и насильственной смерти. Трагическая судьба его отца и несчастного императора Иоанна VI, всю жизнь проведшего в заключении - могла стать и его судьбой. С. Платонов указывает, что еще когда Павел был Великим Князем "нервная раздражительность приводила его к болезненным припадкам тяжелого гнева". Когда же появились эти припадки и что было причиной их? Панин все время настраивал Павла против матери. Павла старались вовлечь в заговор против матери, гарантируя сохранение жизни Екатерины. Павла соблазняли тем, что он имеет все законные права на корону, отнятую у него матерью. Благородный Павел отказался получить принадлежащий ему трон таким путем. Опасаясь, чтобы Павел не сообщил матери их предложение заговорщики попытались отравить его. "Раздражительность Павла происходила не от природы, сообщил Павел Лопухин князю Лобанову-Ростовскому, - а была последствием одной попытки отравить его". "Князь Лопухин уверял меня, - пишет кн. Лобанов-Ростовский, что этот факт известен ему из самого достоверного источника. Из последующих же моих разговоров с ним я понял, что это сообщено было самим Императором княгине Гагариной". По мнению историка Шильдера, большого знатока всех событий "Златого века", это покушение можно отнести к 1778 году. Инициаторами отравления были Орловы, мечтавшие разделить власть с Екатериной. "Когда Павел был еще великим князем, - сообщает Шильдер, он однажды внезапно заболел; по некоторым признакам доктор, который состоял при нем, угадал, что великому князю дали какого-то яда, не теряя времени, тотчас принялся лечить его против отравы. (Шильдер указывает имя, это был лейб-медик Фрейганг). Больной выздоровел, но никогда не оправился совершенно; с этого времени на всю жизнь нервная его система осталась крайне расстроенною: его неукротимые порывы гнева были ничто иное, как болезненные припадки, которые могли быть возбуждаемы самым ничтожным обстоятельством". Описывая эти припадки, кн. Лопухин говорил: "Император бледнел, черты лица его до того изменялись, что трудно было его узнать, ему давило грудь, он выпрямлялся, закидывал голову назад, задыхался и пыхтел. Продолжительность этих припадков не всегда одинакова". Но как только припадок проходил, верх брало прирожденное благородство Павла. "Когда он приходил в себя, - свидетельствует кн. Лопухин, - и вспоминал, что говорил и делал в эти минуты, или когда из его приближенных какое-нибудь благонамеренное лицо напоминало ему об этом, то не было примера, чтобы он не отменял своего приказания и не старался всячески загладить последствия своего гнева".