Кобольд заметил взгляд Браги и спрятал платок.
– О чем я? А! Все будущее мое там было…
– Знаю. Сокровища, которые ты стянул из гробницы в Тул Сангироте, – сказал огр.
Стромбрикс рассмеялся.
– О да! Славное было мероприятие… Пожалуй, самое доходное в моей жизни. Ах, какие камни там были! Кое-что из той коллекции со мной. – Кобольд пошевелил толстыми пальцами, унизанными перстнями и печатками. – Так вот, Браги, повторяю: если бы не ты, не сиживал бы я здесь с тобой. Решил я тогда завязать, понимаешь. В жизни каждого кобольда наступает момент выбора. – Стромбрикс важно приосанился, одернул на себе индиговый камзол с золотыми пуговицами. – И выбрал я, как ты знаешь, честную жизнь купца, делового кобольда, понимаешь? Тул Сангирот – последняя моя вылазка такого, как бы сказать, лиходейского свойства… А кто ж пострадал? Не в банк же я забрался, в конце концов. Никому никакого вреда. Мертвые в своих мавзолеях как спали, так и спят, а забрал я только то, что лежало свободно. Ну к чему, скажи, мертвякам золото? А мне, Ринику Стромбриксу, требовался, вот так, позарез, начальный капитал. В факторию, понимаешь, без солидного взноса не войдешь…
Огр почесался.
– Знал бы…
– Ну и что? Что, не стал бы помогать ворюге, грабителю гробниц? – фыркнул кобольд. – Стал бы! Стал, Браги.
– Почему это?
– Потому что ты – благородный и добрый, хотя и хочешь казаться чудовищем.
– Я и есть чудовище…
Принесли заказ. Три разбитные девахи приволокли шесть подносов всяческой снеди. Запах был что надо. Стромбрикс по ходу ущипнул одну из девах за огузок. Деваха, явно с примесью нечеловеческой крови, сверкнула крупнозубой улыбкой.
– Гы! – осклабился Стромбрикс. – Сервис – сказка. А ёдово и того лучше. Самое прекрасное заведение в Людогорске. Налетай, дружище! – Кобольд взял большую деревянную ложку и принялся за густую похлебку из баранины, приправленную чесноком и тимьяном.
Огр подвинул себе тарелку паштета из кабанятины.
– Никакое ты не чудовище, Браги. С виду – да. Но это только девиц пугать и принцесс, что послабже нервами. Но в глубине души… Словом, не знаю, человек ты на самом деле или нет, но рыцарь ты уж точно кондовый. Слухами земля полнится, Браги. Многое говорят.
– Хорошего или плохого? – спросил огр, подчищая куском хлеба тарелку, где только что был паштет.
– В основном хорошее. – Стромбрикс разлил пива из бочонка с фирменной этикеткой. – Так вот. За встречу!
– За встречу.
– Значит, помог бы ты мне в любом случае. Да и какая тебе разница, если подумать? Неужто будешь каждому купцу, которого спасаешь на тракте от лиходеев-головорезов, в мешки и ящики заглядывать? А если, значит, найдешь, что он везет контрабанду, пристукнешь? Не пристукнешь. Ибо рыцарь даже злодеям, попавшим в переплет, помогать обязан.
– Ну, это ты загнул.
– Я и был таким злодеем, Браги. Злодеем. Грабителем гробниц. Ящики у меня на возу чуть не лопались от золота, камней, вещей старинных. Такие дела-делишки. – Кобольд прищурился, жуя соленый огурец. – Что скажешь?
– Ничего. Просто поблагодарю за угощение.
– Ерундистика. Я про твои рыцарские штуки-дрюки. Если уж речь зашла о прошлом, ты как будто сожалеешь о том, что сделал.
– Нет, не сожалею. Я реалист.
– Ну, значит, порядок. Я к тому, что негоже нос воротить и прикрываться всякими кодексами, – сказал кобольд. – Оно, конечно, дело полезное, кодекс. И у меня, и у подобных мне деловых кобольдов свой имеется. Но ведь и скидку на жизнь делать надо. Потому как жизнь, едрить ее дышло, сложная штука.
– Я вовсе ни на чем не настаиваю, – отозвался огр, глотнув пива. – Просто слышал… Слухами-то земля полнится.
– Эге, – ухмыльнулся Стромбрикс. – А подробней?
– Что фактория, которую основали Тейви Брыдбекс и Лауг Чибиаворн, здорово нагрела своих партнеров и развалилась аккурат тогда, когда огребла приличную сумму. До сих пор никто не знает, где скрываются означенные господа кобольды. Помнится, ты именно в эту факторию и входил со своим взносом. Или я путаю?
Риник насупился, надул губы, глянул исподлобья. Потом махнул короткой ручкой.
– Что было, то было, Браги. Твоя правда, – сказал он шепотом, подавшись вперед. – Если хочешь знать, я к этому непричастен. Эти прохиндеи провернули все без меня. Однако ты знаешь, у меня нюх. Подозревал, что эти двое хотят провернуть одно паршивенькое дельце… Не успел я ничего предпринять, как бац! трах! – и нету фактории… А меня самого под белы рученьки, значит, представь. Кредиторы, а их немало было, так насели, что жуть… Заперли честного кобольда в башню, в Иммунте. Князь едва со злости не лопнул. Он же акционером был фактории нашей. Приходил ко мне в башню чуть не ежедневно, все допытывался, где, мол, мои подельники. Ну, я ему честно объяснил, что ничего не знаю.
– А ты не знал?
– Да ты что, Браги, белены объелся? Участвуй я в афере, стал бы я в Иммунте торчать, дожидаясь, пока меня бросят в холодную? Нет, приятель. Удалось мне князя убедить, что правду говорю. Обещал возместить его потерянную долю – и возместил, как только вышел. На том дело и закрылось. Князь меня от других живоглотов защитил. Я ему сверху еще накинул. Пришлось изрядно мошной тряхнуть!.. – Кобольд огорченно покачал головой. – Но из Иммунта я был вынужден смыться. Самое поганое, что имя они мое честное подпортили, поганцы эти! В нашем деле репутация дороже всего. Но я был бы не я, если бы до катастрофы не предпринял мер. Хорошо вложил прибыль, предварительно изучил рынок, чтобы не сесть в лужу. Здесь, в долине Коота, самые благоприятные условия для всевозможных дел, знаешь ли… Чиновники княжеские меру знают, налоги низкие. Словом, не остался без порток-то совсем. Приехал сюда, потихоньку стал налаживать дела.
– И?..
– Теперь я на коне, – улыбнулся Стромбрикс.
– Угу, – промычал угрюмый огр.
– Здесь живу пока. А там, глядишь, перееду в Казабалад, куплю домище поболе, женюсь…
– Женишься?
– Ага. Будет, куда жену привести. В дом, значит.
– А что с Лаугом и Тейви?
– С Лаугом не знаю. Но живет, думаю, тыквенная башка, где-нибудь под другим именем и денежки в сундуках пересчитывает. Мои в том числе! Про Тейви знаю только то, что, дескать, дал дуба засранец. Заразился какой-то дрянью или траванулся. Э, не гляди на меня так. Я невинен, словно овечка новорожденная, – сказал Стромбрикс, поднимая кружку. – Дело мокрое не по мне… Кара судьбы злодея настигла, не иначе!
Чокнулись, выпили.
– Ну, теперь расскажи ты, Страшила. Как живешь, где бродишь?..
– Так, ничего интересного… – Сардельки с тушеной капустой были хороши… – Там да сям… Что до дел, то не особенно много…
Кобольд прищурился.
– Значит, принцессы, которую надо спасти, у тебя нет на примете? – спросил Стромбрикс. – Это ведь, кажется, твоя специализация.
– Моя, да что толку? Умные пошли принцессы, что ли, мало в беду стали попадать. Или то, что раньше бедой считалось, теперь просто приключение.
– Да? Кто бы мог подумать, – проворковал бородач, перемалывая зубами пирог с картошкой.
– Поеду, наверное, на восток, там, может, найдутся подвиги для меня. Без них я… сам понимаешь.
– Может, и найдутся, – ответил кобольд. – Но ведь, если в Людогорске пошуровать, оно тоже…
– Что? – Огр заметил масляный блеск в глазках бородача.
– Вдруг отыщется дельце для странствующего рыцаря, шутя укладывающего драконов, чудищ разных и один на один выходящего против разбойничьих банд…
Отрыжка вырвалась из огрской утробы и поколебала занавески на окне, расположенном в пяти шагах от стола.
– Ого! – сказал Стромбрикс.
– Не темни, бородач. Выкладывай, ежели что для меня у тебя есть.
Кобольд расстегнул три верхние пуговицы на камзоле. В общий зал «Чеширского кота» вошли гномы, перемазанные сажей. За ними трое людей в длинных плащах и шляпах. Стало шумно. В самый раз для разговора без свидетелей.
– Сначала ты, Браги, расскажи мне о своей поездке сюда. Ну, и о ее цели тоже. – Кобольд подмигнул, добавляя в кружку Браги иркемского портера.
– Собственно, я и ехал на восток, а здесь остановился, дабы обзавестись наличными, – сказал рыцарь. – И весь сказ.