— Как что? — удивился О'Рейли. — Родственники, связи, род занятий, банковские счета, биография, передвижения… Дайте только потянуть за эту ниточку, и мы распутаем убийство Льюиса.
— Если эти два происшествия взаимосвязаны, — охладил Тернер пыл лейтенанта.
— А вы полагаете, нет?
— Я ничего не полагаю, — сказал Тернер. Он не разделял энтузиазма О'Рейли.
Лавируя между столиками, к собеседникам приблизился детектив Биллингс:
— Вас к телефону, мистер Тернер. Закрытая линия, Лэнгли. Пройдите, пожалуйста, в кабинет Уиндэма.
Тернер извинился перед О'Рейли и последовал за детективом.
Телефонная трубка лежала на столе. В кабинете уже никого не было, кроме Уиндэма, но при появлении Тернера вышел и он. Тернер поднял трубку. Звонил Моддард. Тернер начал было излагать дайджест своего доклада, но Моддард усталым голосом прервал его:
— Возвращайтесь в Лэнгли, Дэвид.
— Сэр?
— Только что в Милане застрелен Массимо Корди. У Тернера перехватило дыхание.
— А убийца? — невольно вырвалось у него.
— Убийца пытался скрыться на мотоцикле, но его…
— Взорвали?
— Откуда вы знаете?
— Я немедленно вылетаю, сэр. Тернер опустил трубку.
Из аэропорта он снова позвонил Рико в Париж. На этот раз ответили. Но не Рико.
9
В полумраке гостиной, затененной опущенными шторами, экран телевизора мерцал подобно огромному плоскому глазу, заглядывающему в квартиру Хойланда из некоего иного мира. Хойланд почти не следил за ненастоящими экранными фигурками, разыгрывающими чужую жизнь за стеклом. Тихо загудел телефон.
В этот час Хойланд не ждал звонка из Германии и довольно лениво потянулся за трубкой, отставив в сторону полупустой бокал.
Но это была Джейн.
— Я возвращаюсь, — негромко сказала она. Хойланд пододвинул телефон ближе.
— Я думал, еще по меньшей мере неделя.
— Кое-что изменилось.
— Какой рейс? Я встречу тебя на машине.
— И не думай. Самолет прибывает в три двадцать утра. Лучше выспись как следует и жди меня.
— Я спросил, какой рейс.
— О господи… Сто десятый авиакомпании «Люфтганза». Аэропорт Шарль де Голль.
— Я поставлю машину на стоянке справа от главного входа.
— Но послушай…
— До свидания.
Хойланд закончил разговор и выключил телевизор. Бросил взгляд на часы — успевает, до закрытия ближайшего супермаркета еще сорок минут. Он вышел.
В супермаркете он купил шампанское и фрукты, в цветочном магазине — розы очень нежного бледного тона. Оставшееся время Хойланд потратил на то, чтобы привести квартиру в более или менее цивилизованный вид, ибо в дни одинокой жизни он мало следил за порядком. Пора было ехать в аэропорт. Хойланд спустился на стоянку, где парковали автомобили жильцы дома, протер ветошью ветровое стекло «фольксвагена» и уселся за руль. Джейн напрасно полагала, что поездка будет ему в тягость. Он любил ездить ночью, когда машин немного и можно разогнаться вовсю. Он ощущал внутренний подъем, эйфорию, вызванную отнюдь не только вечерней порцией «Джека Даниэльса».
Его рука напряглась на рукоятке переключения передач, нога в ожидании замерла над педалью газа. Вспыхнули фары дальнего света, пробив бархатную завесу ночи. Эти фары Хойланд модернизировал сам, они были его гордостью, как и двигатель, и трансмиссия. То, что по виду являлось обыкновенным «фольксвагеном», по сути, представляло собою мощный спортивный болид.
Стремительная торпеда проносилась по улицам, провожаемая удивленными взглядами запоздалых прохожих. Лучи фар преломлялись в окнах спящих домов и витринах закрытых магазинов. Рычаг переключения передач под рукой Хойланда исполнял замысловатый танец. Двигатель пел торжествующую песню скорости.
Сзади мигнули фары другой машины. Спустя полминуты Хойланд с изумлением осознал, что та идет ничуть не медленнее его модернизированного «фольксвагена». Когда оба автомобиля достигли Булонь-Бийанкура и вылетели на освещенную желтыми конусами многочисленных фонарей набережную Сены, Хойланд взглянул в зеркальце заднего обзора и убедился, что на хвосте у него повис плоский спортивный «порше». В машине сидели, кажется, двое.
Он не воспринял преследователей как угрозу. Подвыпившая молодежь забавляется, надеясь легко обойти «фольксваген» и посмеяться над его водителем.
— Это мы еще посмотрим, — с веселой злостью процедил Хойланд сквозь зубы и добавил газа, насвистывая «Когда святые маршируют». Расстояние между машинами сразу увеличилось вдвое. «Фольксваген» пролетел мост через Сену, когда «порше» еще тормозил на набережной, готовясь к повороту. Дорога на Версаль шла через лес и изобиловала петлями крутых изгибов, так что поневоле пришлось сбрасывать скорость на виражах. «Порше» выиграл сотню метров на ровном отрезке и также углубился в серпантин.
Хойланд предполагал, что гонка закончится на выезде из леса и «порше» уйдет в сторону Шартра. Однако преследователи не собирались бросать забаву. Хойланду это стало надоедать — ведь он отклонился от направления к аэропорту и, хотя пока не опаздывал и вполне мог развлекаться еще с полчаса, все же замедлил ход, чтобы пропустить назойливых преследователей.
Но и «порше» сбросил скорость и держался приблизительно в двухстах метрах за «фольксвагеном». Так они проехали Пантер, миновали очередной мост и оказались на трассе, ведущей к Аржантею. Хойланд свернул к обочине и остановился. «Порше» приблизился метров до пятидесяти и повторил маневр. Фары погасли.
Хойланд развернулся. Расстояние между «фольксвагеном» и темной спортивной машиной, казавшейся безжизненной, сокращалось метр за метром. Хойланд не услышал выстрела, но на ветровом стекле «фольксвагена» появилась круглая дырочка.
— Черт! — пробормотал Хойланд.
Он молниеносно переключил скорость, ударил по педали газа и вывернул руль. Дымящиеся шины «фольксвагена» издали пронзительный жалобный вой. Автомобили с грохотом столкнулись бортами. «Порше» вылетел с трассы, а Хойланд бросил машину вперед, к Понтуазу, минуя Аржантей.
«Порше» пытался выбраться из кювета, ворочаясь как увязший в меду жук. Наконец мощь двигателя и надежность конструкции победили. Погоня возобновилась. Хойланд с тревогой осознал, что на прямых участках проигрывает соревнование моторов. Требовалось применить тактическую хитрость, но, как назло, шоссе тянулось между высоких откосов, плотно засаженных деревьями, и свернуть было некуда.